|
Но речь идет только о достоинстве, внутренне присущем конституции. В мой замысел не входит изыскание особых изъянов, которые удостоверяют нас в том, что она не может быть прочной; вообще, все в этом (стр.88 >) отношении было сказано. Я укажу лишь на ошибку в теории, которая послужила основой этой конституции и которая ввела в заблуждение Французов с самого начала их Революции. Конституция 1795 года, точно так же, как появившиеся ранее, создана для человека . Однако в мире отнюдь нет общечеловека . В своей жизни мне довелось видеть Французов, Итальянцев, Русских и т. д.; я знаю даже, благодаря Монтескье, что можно быть Персиянином , но касательно общечеловека я заявляю, что не встречал такового в своей жизни; если он и существует, то мне об этом неведомо. Имеется ли такая страна во вселенной, где нельзя было бы встретить нечто вроде Совета пятисот, Совета старейшин и Директории с пятью членами? Эта конституция может быть предложена любым человеческим общежитиям, начиная с Китая и кончая Женевой. Но конституция, которая создана для всех наций, не годится ни для одной: это чистая абстракция, схоластическое произведение, выполненное для упражнения ума согласно идеальной гипотезе(б) и с которым надобно обращаться к общечеловеку в тех воображаемых пространствах, где он обитает. Что же есть конституция? не является ли она решением следующей задачи? При заданных населении, нравах, религии, географическом положении, политических отношениях, богатствах, добрых и дурных свойствах какой-то определенной нации найти законы, ей подходящие . Однако эта задача не была даже поставлена в конституции 1795 года, которая помышляла лишь об общечеловеке . (стр.89 >) Все вообразимые доводы объединяются ради установления того, что божественная печать не коснулась этого произведения. — Это всего лишь тема .[138] Таким образом, уже в настоящий момент — сколько признаков разрушения! Глава седьмая.ПРИЗНАКИ НИЧТОЖЕСТВА ВО ФРАНЦУЗСКОМ ПРАВЛЕНИИ.(стр.102 >) Законодатель подобен Создателю: он трудится не вечно; он производит на свет, а затем отдыхает. У всякого истинного законодателя есть своя Суббота , и прерывность — его отличительная черта; таким образом Овидий изрек истину первостатейную, когда сказал: Quod caret alterna recquie durabile non est .[139] Если бы совершенство было уделом человеческой природы, то всякий законодатель выступал бы лишь единожды; хотя все наши произведения несовершенны и по мере повреждения политических учреждений Суверену приходится идти им на помощь с новыми законами, но все же человеческое законодательство приближается к своему образцу путем той прерывности, о которой я только что говорил. Отдых столь же его возвышает, что и первоначальное дело: чем больше оно совершает работы, тем более его произведение является человеческим, то есть непрочным. — 39 —
|