|
Увы, на пути к этому варианту зловещей тенью высится фигура князя Владимира — тирана, развратника, братоубийцы ( возможно, и отцеубийцы ), впрыснувшего в вены Руси отдающий тленом византийский яд, чье действие сказывается даже сегодня, когда от Византии остались одни воспоминания… ВИРТУАЛЬНОСТЬ‑2: ПОЛУМЕСЯЦ НАД РОССИЕЙ.Была ли вероятность для России IX столетия принять вместо христианства ислам? Вполне, и не столь уж малая. Начнем с того, что ислам, в общем, менталитету русского человека нисколько не противоречит ( что в разное время доказали многочисленные беглецы из нашего отечества в мусульманские страны, принимавшие тамошнюю веру без особых треволнений — начиная с казаков и кончая солдатами кавказских полков. Иные из этих беглецов достигали крайне высокого положения ). Разве что запрет на спиртное несколько удручает — но, откровенно говоря, его в мусульманском мире частенько находили способ обойти. Что гораздо более важно, ислам в своей фундаментальной основе вовсе не несет какого‑то отрицательного заряда. По сути, та же «соборность», что и в христианской церкви, то же отсутствие разделения по национальному признаку, аналогичное словам Христа «под солнцем моим ( т.е. в церкви моей. — А.Б. ) несть ни эллина, ни иудея». И, наконец, почитание многих святых и праведников, которых почитают и христиане. Не зря в Коране написано: «Ближе всех к нам христиане», точнее: «Самые близкие по любви к уверовавшим те, которые говорили: „Мы — христиане!"» ( Сура 5, «Трапеза» ). И далее: «Прокляты те из сынов Исраила, которые не веровали языком Дауда и Исы, сына Марйам!» Дауд — библейский царь Давид, Иса — Иисус, Марйам — Дева Мария. К сожалению, в формировании некоего подсознательного страха перед мусульманством повинны европейские пропагандисты, по сути, поставившие знак равенства меж исламом как учением и бородатым экстремистом с автоматом наперевес. Как будто в иных религиях не бывало экстремистов… Никто не станет называть террористов из каких‑нибудь «красных бригад» «христианскими фанатиками» — однако боевик‑мусульманин сплошь и рядом будет назван «исламским фанатиком», с упором, как правило, даже не на второе, а на первое слово». Дело в том, что ислам, по большому счету, откровенно злит самим своим существованием кое‑кого из тех самых сторонников «протестантской этики». Тех, кто склонен именовать «свободой и демократией» механическое перенесение своих установлений и порядков на другие страны, без всякого учета их национальной самобытности. Меж тем нынешние исламские страны вовсе не «отсталы» и не «фанатичны» — там просто‑напросто отстаивают свое законное право жить так, как жили их деды и прадеды, справедливо полагая, что тринадцативековая история развития под знаменем ислама представляет собой слишком большую ценность, чтобы от нее можно было легко отказаться ради сомнительного «прогресса». — 75 —
|