|
Чуть позже к Болотникову, опровергая позднейшие теории о классовой борьбе, присоединилось дворянское войско с братьями Ляпуновыми во главе. Правда, столь нежный альянс продолжался недолго – когда подступивший к Москве Болотников стал забрасывать столицу прокламациями, Ляпуновы от него ушли. О содержании прокламаций дают представление воспоминания патриарха Гермогена: «…пишут к Москве проклятые свои листы и велят боярским холопам побивати своих бояр и жен их, и вотчины и поместья им сулят, и шпыням и безыменникам‑ворам велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают их, воров, к себе и хотят им давати боярство и воеводство, и окольничество и дьячество». Покинутый дворянской конницей, Болотников раздобыл где‑то самозванца Петра – этот субъект еще при жизни Лжедмитрия I болтался по казачьим землям и выдавал себя за сына царя Федора Иоанновича (умершего вовсе бездетным). Однако дела это не поправило – войска Шуйского осадили в Туле остатки «воров», под честное слово уговорили сдаться. Дальше начинаются странности. В Туле повесили лишь одного – «царевича Петра». Болотникова и князя Шаховского всего‑навсего отправили в ссылку. Правда, через несколько месяцев ослепленного Болотникова утопили в реке, но все равно история эта выглядит крайне загадочно. Как раз из‑за того, что Шуйский сдержал данное слово. Шуйский, держащий честное слово, данное своему врагу, – картина небывалая, невозможная, сюрреалистическая. Тем более, когда речь шла о безродном холопе. И тем не менее, все именно так и обстояло – прошло несколько месяцев, прежде чем Шуйский решился убрать Болотникова… Никаких версий и не выдвигаю – исключительно оттого, что информация о тех событиях осталась скуднейшая. Я просто‑напросто чутьем, кожей, шестым чувством чую стоящую за всем этим нешуточную и мрачную тайну. Во‑первых, Болотникова ослепили – а на Руси эта мера испокон веков, за редчайшими исключениями, применялась только к потерпевшим поражение в междоусобной борьбе князьям, на простонародье этакая сомнительная роскошь не распространялась. Во‑вторых, Шуйский был исключительным подонком, и сдержать честное слово его могли заставить лишь какие‑то чрезвычайные обстоятельства. В‑третьих, немецкий врач Фидлер, посланный Шуйским отравить Болотникова, отчего‑то не польстился на щедрое вознаграждение, а все Болотникову рассказал. В‑четвертых, в войске Болотникова были некие неизвестные «немцы» в немалом количестве – после сдачи Тулы всех их загнали в Сибирь… — 254 —
|