|
«В восприятии комплекс ощущений «сладко- белый» постоянно встречается в связи с веществом «сахар». По отношению к этой комбинации ощущений психика применяет категории вещи и ее атрибута «сахар- сладкий». «Белый» здесь также выступает в роли объекта, а «сладкий» в роли атрибута. Психике известны и другие случаи ощущения «белый», когда оно выступает в роли атрибута. Однако категорию «вещь- атрибут» невозможно применить, если «сладкое» и «белое»- это атрибуты, и никакого другого ощущения не дано. И тут же на помощь приходит язык и, соединяя имя «сахар» с цельным ощущением, позволяет нам рассматривать единичное ощущение в качестве атрибутов. Кто дал мысли власть полагать, что «белое»- это вещь, а «сладкое» атрибут? Какое право имела она предполагать, что оба ощущения представляют собой атрибуты, а затем мысленно добавить какой-то объект в качестве носителя этих атрибутов? Обоснование этого невозможно отыскать ни в самих ощущениях ни в том, что мы рассматриваем в качестве реальности... Сознанию дано только ощущение. Добавляя мысль к тем ощущениям, которые, по предположениям, представляют собой атрибуты, мышление впадает в серьезное заблуждение. Оно гипостазирует ощущения, которые в конечном счете представляет собой лишь некоторый процесс, в качестве обладающего самостоятельным бытием атрибута, и приписывает этот атрибут вещи, которая либо существует как некий комплекс ощущений, либо была прибавлена к тому, что ощущалось... Где находится сладкое, приписываемое сахару? Оно существует лишь в акте ощущения. Мышление тем самым не просто изменяет некоторое ощущение, непосредственное ощущение, но все более и более отходит от действительности, и все больше увязает и запутывается в своих собственных формах. С помощью творческой способности, говоря научным языком, оно придумало Вещь, которая, как предполагается, обладает Атрибутом. Эта Вещь- фикция. Атрибут как таковой- тоже фикция, и отношение между ними тоже фиктивно». Категории опыта, применяемые нами и другими членами социальной ситуации, в которой мы живем, представляет собой отличие наших моделей мира от самого мира. Отметим, что в случае нейрофизиологических фильтров действие последних в нормальных условиях оказывается одним и тем же для всех человеческих существ- это общее основание опыта, которое объединяет нас в качестве членов особого вида. Социально-генетические фильтры одинаковы для всех членов одной и той же лингвистической общности, однако имеется большое число различных социально-лингвистических общностей. Таким образом, второе множество фильтров обуславливает наше отличие друг от друга. Возникают более радикальные различия между опытами разных людей, порождающие еще более резкие различия между их репрезентациями мира. — 88 —
|