|
— А какой твой? — Я спросил, — в голосе Мажека явно звучал сарказм, — что вам тут нужно? — Мы хотели видеть волшебника... ну, чародея. — Ну, вот вы его видели, — Мажек смотрел сурово, — что дальше? — Ну... — принц посмотрел на того, кого они повстречали на рынке и кто сидел теперь перед ними в кресле, — ну... — Словом, — обернулся тот к птице, — не похожи мы с тобой на волшебников. Ни ты, ни я. Ну, ладно. Кроме них с фехтовальщиком в комнате вдруг никого не осталось. Это было бы ясно, даже если бы принцу завязали глаза и заткнули уши. Рядом оглядывался фехтовальщик. На комнату как-то уж очень быстро опустились сумерки, и стены комнаты не вдруг, а незаметно, но ощутимо, сделались зыбкими, не прозрачными, но почти призрачными. В глубине зыбких сумерек, там, куда, должно быть, вела некогда замеченная гостями дверь, которой сейчас и не было вовсе, там, где сумрак казался уж очень вязким и не трепетал, а скорее переваливался и клубился, принц и фехтовальщик в облаке расплывающегося света сначала не увидели, а просто угадали появление Чародея. *** Да, это был он, их рыночный знакомец. Черты лица были те же, и глаза смотрели так же: чуть насмешливо и немного грустно. Только это лицо было гораздо старше, бледнее, и волосы были не слегка, а совсем седые. Тот, кого видели сейчас перед собой гости волшебника, уже не казался пышущим жизненной силой здоровяком, он был стар и не слишком крепок. Это ощущалось явственно, хотя тело чародея и было скрыто под мягкими складками просторного одеяния — то ли плаща, то ли балахона. Видны был лишь лицо и руки — бледные, тоже точеные временем, с отчетливыми прожилками и костяшками. И лицо и руки казались как бы подсвеченными изнутри и, должно быть, от этого выглядели еще старше. — Ну, что, так и будем молчать? — из состояния созерцания вывел визитеров слышанный прежде скрипучий голос. Раздавался он на сей раз из клюва золотисто-лилового грифона внушительных размеров, что лежал у ног чародея, охлестывая неторопливо вздымающиеся бока хвостом с пушистой кистью на конце. от неожиданности принц моргнул. *** Все вернулось на свое место: и комната, и попугай, и кресло, и кряжистый в нем человек средних лет и изрядного здоровья. — Довольны? — спросил он. — Да вы садитесь, наконец. Гости опустились в кресла, что оказались сзади. — Пожалуй, в настоящем виде Вы все-таки... словом, так с Вами легче разговаривать. — Проговорил наконец фехтовальщик. — В настоящем? — поднял бровь чародей. — А какой из них, по-твоему, настоящий? — Вот этот, нынешний. — 117 —
|