|
Филдинг описывает стратегию, выбранню исследователями, следующим образом: "Мы исходили из того, что если при проведении убедительного количества опытов люди, особо сведущие в применениии различных трюков, уже предупрежденные об их возможном употреблении и знакомые с теми специфическими уловками, которых следует ожидать, не сумеют обнаружить их, то не будет самонадеянным утверждать в качестве возможного вывода, что в данном случае могут действовать какие-то другие силы".106 Здесь приведены выдержки из отчетов Филдинга о проводившихся сеансах. Вначале он подчеркнуто скептичен, и это не удивительно: Филдингу довелось на своем веку наблюдать множество различных мошеничеств, к которым прибегают медиумы. Однако, столкнувшись во время сеансов с Эусапией с явлениями, которые невозможно было объяснить мошеничеством, он откликнулся на них весьма любопытным образом: Первый сеанс с Эусапией вызвал у меня главным образом чувство удивления; второй - досаду и раздражение, которые испытал бы любой, кто обнаружил, что столкнулся с глупой, но, по-видимому, неразрешимой проблемой. Третий сенас, во время которого обнаружился хитрорумный трюк, вызвал своего рода облегчение. На четвертом, когда контроль над медиумом перешел в другие руки [из-за присутствия наблюдателей-"гостей"], мой сбитый с толка рассудок искал способы ускользнуть от ответственности при встрече с фактами и нашел прибежище в гротесковых сомнениях в компетентости известных профессоров, которые заняли наши места, чтобы самим следить за ходом эксперимента. Во время шестого сеанса, когда мне пришлось самому постоянно контролировал медиума, подобное бегство было уже невозможным, и я испытал своего рода интеллектуальную усталость, вызванную умственной гимнастикой, связанной с необходимостью вынести положительное заключение о том, что являлось явным абсурдом. После шестого сенаса я впервые обнаружил, что мой мой ум, от которого поток событий до сих пор отскакивал как дождь от прорезиненного плаща, оказался наконец в состоянии впитывать его в себя. Впервые за все время у меня возникло убеждение, что наши наблюдения не являются ошибочными. Я осознал, как бесспорный факт, что из пустого кабинета я видел простирающиеся руки и головы, что из-за занавеси этого пустого кабинета меня хватали живые пальцы, и я мог ощущать даже ногти на них. Я видел, что эта необыкновенная женщина сидит за занавесью, а мои коллеги держат ее руки и ноги, видел, что она остается неподвижной, если не считать того, что ее члены время от времени напрягались, и в то же время какие-то существа из-за внутренней стороны занавески вновь и вновь касались моих рук, когда я находился в том месте, до которого она совершенно очевидно не могла дотянуться...107 — 151 —
|