|
В 4.49 утра самолет вошел в зону наблюдения минских диспетчеров. Из переговоров с таллиннским экипажем летчики поняли, что они наблюдают что-то очень необычное... Однако тбилисскому экипажу довелось наблюдать только последнюю стадию явления: расплывающееся зеленое облако - выброс какого-то вещества на больших высотах. То, что оно расплылось во что-то напоминающее бескрылый самолет, было чистой случайностью. Командир корабля В. Гоциридзе сказал Вострухину (магнитофонная запись показаний всех членов экипажа сохранилась), что "...объект был у нас на траверзе, и нос его был ориентирован строго на север. Так шли мы, и сколько я его не наблюдал, но не заметил, чтобы он менял высоту и курс. Мы меняли высоту и курс, а объект - нет. До того, как мы вошли в минскую зону и вышли на связь, мы видели объект, но непонятно было, что это такое. Когда мы вошли в минскую зону, диспетчер стал нас спрашивать, видим ли мы объект. Мы молчали. На локаторе мы сами его не наблюдали, а мы имеем большие возможности, чем "земля". Мы прошли объект на траверзе, потом я слегка отвернул - объект был на одном месте, так мне кажется..." Короче говоря, облако стояло на месте и никаких "лучей" (шлейфов, освещенных солнцем) уже не было. Но... Странный факт: показания других членов экипажа резко расходятся с текстами докладных записок Юрия Кабачникова и В. В. Гоцеридзе. В них особо выделяются два момента, которые в записях на пленке полностью отвергались: минский диспетчер якобы приказал им повернуть в сторону объекта, и объект при этом испустил мощный луч, осветивший самолет. Зачем летчики меняли показания? Ответ прост. Оба летчика тяжело заболели, и им нужно было, чтобы их болезнь считалась несчастным случаем на производстве. Как только их списали из летного состава, возник вопрос о пенсии, а это было и тогда, и сейчас очень немаловажно. Гоцеридзе тогда еще не знал, что пенсия уже не пригодится: его болезнь оказалась скоротечной и неизлечимой. Множественная миелома, то есть рак мышц. Когда его навестил Вострухин, лгать было уже незачем. "Редакция рассчитывала, что мы вернемся еще к этой тематике, - сказал журналист. - Меня послали в командировку в Тбилиси. Я встречался и с командиром корабля, и со вторым пилотом, и со штурманом. Командир тогда был очень плох. Гоцеридзе в жизни был такой здоровенный медведь, а к тому времени, когда я его увидел, это был очень исхудавший человек, как и все больные раком". Второй пилот - Юрий Кабачников - пострадал гораздо меньше, и для него борьба за пенсию была все еще актуальна. Именно поэтому он писал в докладных записках и рассказывал, как луч провел по его телу полосу, и он почувствовал сильный жар... — 313 —
|