|
Врач пришел через полчаса. Опять мы стояли в холле. Он работал на тридцатишестнчасовой смене с четырехчасовым перерывом. Он поднял на меня красные, усталые глаза. У него не было на меня времени. Он говорил о благоразумии, терпеливо разъяснял мне, что за ночь с ней ничего не случится, она, по всей видимости, продержится еще не один день. — Я не считаю, что она в хорошем состоянии. — Извините, я не считаю, что вы достаточно квалифицированы… — Да, я знаю, — подхватил я. — Я просто чирей на заднице. Он хмыкнул. — Ее состояние стабилизировалось. Если вы находите лечение неудовлетворительным, то обратитесь к членам ее семьи. А сейчас я должен идти. — Он неуверенно похлопал меня по плечу и направился было к выходу, но остановился. — Извините меня, — сказал он; его туфли заскрипели, удаляясь; полы белого халата развевались за ним. Я еще раз зашел в палату. Я сказал ей, что люблю ее, и поцеловал ее в лоб, а потом поцеловал руку. В дверях на меня смотрели уже две сиделки, решая между собой, не вызвать ли помощь. Я пожелал им доброй ночи и вышел в душную ночь Майами. Справа от меня к подъезду скорой помощи подкатила больничная автомашина, и двое парамедиков с профессиональной деловитостью выкатили из нее стальные носилки. В дверях их встретил знакомый мне дежурный и положил руку на грудь нового пациента. Мария Луиза умерла через два дня, несмотря на все старания удержать ее над пропастью. Мое возвращение из Флориды ознаменовалось событием, которое можно считать предисловием к тому, что последовало. Стефани задержалась в Санта-Барбаре и приехала через несколько суток после меня. Я был в особенно сентиментальном настроении; моя зависимость от нее усиливалась с каждым месяцем. Я томился по ней, когда ее не было, и меня терзала неуверенность относительно ее разрыва с Эдвардом. Мы обедали у меня дома. Я зажег свечи, двенадцать свечей в гостиной, и при их свете мы любили друг друга. Более часа мы играли друг с другом, дразнили наши тела, баловали чувства ласками-намеками. Здесь?., или здесь? А это нравится? Все становится возможным, когда вы преодолели свою отдельность, когда уступаете желаниям плоти, воспринимаете телом, сосредоточиваетесь на прикосновении. Я вел пальцами по ее лбу, до кончика носа, по открытым губам, подбородку, шее, между грудями, и я вздрогнул и увидел мужчину. Я увидел его, почувствовал сразу и всего. — Не останавливайся… Я вдохнул и задержал дыхание надолго, сколько мог. — Не теперь… Всe было реально — комната, свечи, пот, текущий струйками но моему телу. — 122 —
|