Следы богов

Этот мыслительный инструмент проглядывает, в разном обличьи, повсюду в мифах древнего мира.

НА МЕЛЬНИЦЕ С РАБАМИ

Вот о каком мифе из Центральной Америки (который к тому же может служить примером любопытной «гибридизации» мифов о прецессии и катастрофе) упоминает Диего де Ланда в XIV веке:

«Среди множества богов, которым поклоняются эти люди[39], существуют четыре, которых они называют именем Бакаб. По их словам, это четыре брата, которых Бог при сотворении мира поставил по четырем углам мира держать небо, чтобы оно не упало. Они также рассказывают, что эти Бакабы спаслись, когда мир был уничтожен потопом».

По мнению Сантильяны и фон Дехенд, астрономы-жрецы майя вовсе не были примитивны, чтобы считать, что Земля — плоская и имеет четыре угла. Образы четырех Бакабов они использовали как научную аллегорию, цель которой — пролить свет на явление прецессии равноденствий. Бакабы фактически олицетворяют собой систему координат данной астрологической эпохи. Это — колюры равноденствия и солнцестояния, соединяющие четыре созвездия, в которых солнце продолжает вставать в четыре времени года в течение 2200 лет.

Само собой разумеется, что, когда переключаются небесные зубчатые колеса, старый век гибнет, а новый — рождается. До этого момента все прекрасно согласуется с задачей отображения прецессий. Но в этот образный ряд явно не вписывается отчетливая связь с глобальной катастрофой (в данном случае — с наводнением), в которой уцелели Бакабы. Интересно, что на барельефах в Чичен-Ице Бакабы изображены с бородами и вообще европейской внешностью[40].

При всем этом образ Бакабов, слишком буквально привязываемый к понятиям типа «четыре угла неба», «четырехугольная земля» и т. д., служит лишь одним из «мыслительных инструментов», провоцирующих обращение к проблеме прецессии. Образцовым среди них является, конечно, мельница из названия книги Сантильяны «Мельница Гамлета».

Если разобраться, то за героем Шекспира, «которого поэт сделал одним из нас, первым несчастным интеллектуалом», тянется легендарное прошлое, а его черты были уже предопределены, запрограммированы уходящим в старину мифом. Во всех своих инкарнациях Гамлет странным образом остается самим собой. Его прототип Амлоди (иногда Амлет), как его имя звучало в исландской легенде, «демонстрирует те же черты: грусть и высокий интеллект. Он тоже сын, посвятивший себя мщению за отца, глашатай туманных, но неотвратимых истин, орудие Судьбы, которое должно сойти со сцены, выполнив свою миссию…»