|
Есть еще одна разновидность отпечатков, передающихся из поколения в поколение, от отца к сыну и от матери к дочери. Этот принцип заинтересовал меня, когда я заметил его проявления в собственной семье. Мой дед потерял все состояние во времена Великой Депрессии, когда ему было сорок пять. Когда моему отцу, преуспевающему гаванскому адвокату, исполнилось сорок шесть лет, он потерял работу и все, что имел, — на Кубе произошел коммунистический переворот. Надо сказать, что отец всегда измерял успех материальным достатком — тем, в каком доме человек живет, сколько зарабатывает, в какую школу ходят его дети. После революции, когда мы бежали с Кубы, он поставил перед собой задачу начать все сначала и добиться прежнего уровня благополучия. На протяжении последующих двадцати пяти лет он трудился день и ночь, почти не проводил время с семьей и лишил себя всех радостей жизни. В семидесятилетнем возрасте отец ушел на пенсию вполне состоятельным человеком. Несколько месяцев спустя он позвонил мне и признался, что, проснувшись тем утром, не знал, чем заняться. Он решил получить удовольствие от жизни и принялся путешествовать: побывал в Европе, Китае и других странах, которые всегда хотел повидать. Это здорово, и все же он потерял целых двадцать пять лет. Когда моему брату исполнилось сорок восемь лет, врачи обнаружили у него опухоль мозга. Химиотерапия и облучение не принесли результатов, и через пару месяцев он скончался в расцвете лет, оставив жену и двоих детей. В сорок пять лет я тоже столкнулся с риском потерять все, чем дорожил. Благодаря первым книгам меня начали часто приглашать выступить с лекциями или уроками. Четыре дня в неделю я проводил в пути или давал лекции о шаманизме и энергетической медицине. На семью времени не оставалось. Несмотря на отчаянные попытки (включая терапию и психологические консультации) сохранить наш брак, он все-таки распался. Мы с женой развелись, а вскоре после этого наша шестилетняя дочь упала с лошади и перенесла тяжелую операцию на печени. Когда это случилось, я был в экспедиции на Амазонке и направлялся к очередному знаменитому знахарю, дону Игнасио. Этот шаман был великим видящим. Когда я рассказал ему о том, что случилось в моей личной жизни за минувшие полгода, он заявил, что видит темную массу в районе моего сердца. — Это моя грусть, — ответил я. — Нет, — возразил он, осторожно проводя рукой над моим сердцем. — Это несчастье твоего деда. — Затем он принялся объяснять, что мой дедушка погубил карьеру одного человека и был за это наказан. «Проклятие» передалось моему отцу, брату и мне. — 43 —
|