Тольтеки нового тысячелетия

Постепенно становилось холодно. К часу ночи температура упала до 0 по Цельсию, и оставалась такой до самого утра. Но виррарика продолжали свою церемонию, словно ничего не изменилось. Маракаме, на котором была лишь светлая рубашка, набросил на спину накидку. Вицент завернулся в одеяло, но не переставал вторить песням Хуичо на протяжении всей ночи. Я просто не могу выразить чувство восхищения талантом и выносливостью этих людей, которые, невзирая на холод, выдерживают целые ночи без сна, как если бы это было пустяком, не стоящим внимания — ведь, насколько я знаю, у них есть церемонии, длящиеся по нескольку дней, а значит и ночей. Мы были особенно потрясены выносливостью маракаме: как человек преклонного возраста мог выдерживать подобные нагрузки — почти пятнадцатичасовое пение на лютом холоде, который с восходом солнца только усилился. Вся ночь прошла в песнях и танцах, прерывавшихся только на мгновение, чтобы затем возобновиться.

С самого начала церемонии, Педро время от времени раздавал каждому из участников кусочки пейота, в этом ему помогал его брат Хйларио. Мы заметили, что они обращались с кактусом осторожно и почтительно. Прежде чем дать кому-либо кусочек Хикури (пейота), раздающий прикасался кусочком к глазам, ушам, сердцу и горлу получающего его человека “для того, чтобы он мог видеть, для того, чтобы он мог слышать, для того, чтобы он мог чувствовать, для того, чтоб мог петь”. Нам было совершенно ясно, что пейот — один из основных элементов космологии виррарика. Они используют пейот для того, чтобы видеть и слышать своих богов, говорить с ними, а также для излечения болезни, снятия усталости и получения хорошего урожая. Он присутствовал, в той или иной форме, в большинстве их занятий.

Мы горели желанием узнать, какое действие возымеет кактус на этих людей, столь удаленных от нашего мира, где психотропные растения используются не только самым непочтительным образом, но и для прямой деградации личности. Все взяли Хикури — мужчины и женщины поровну. Старшие дети тоже взяли его, хотя и в меньших количествах, чем взрослые. Надо сразу сказать, что ни один виррарика не потерял контроля над собой и ни один из них не повел себя недостойным образом. То, что мы наблюдали, было пронизано сильнейшими эмоциями всех участников, но мы приписали это скорее святости церемонии, нежели действию пейота.

Церемония ни коим образом не оказалась монотонной, и эмоциональный отклик ее участников был очень разнообразным. В какой-то момент песня маракоме стала более серьезной, более чувствительной. Он начинал петь баритоном и заканчивал чистым фальцетом, что придавало мелодии очень приятный строй. Его мувиери вибрировал, словно движимый мощью его голоса или какой-то неведомой силой, а лицо отражало такую глубину и силу чувства, что мы были глубоко потрясены. Слезы текли по его щекам и временами его голос, казалось, срывался. Время от времени он стирал слезы с лица рукавом своей старой рубашки. Большинство индейцев плакали. Плакали и старшие дети. Эти мужчины и женщины, обычно такие веселые и бодрые, а сейчас плачущие и не пытающиеся сдержать свои слезы — от такого зрелища у нас к горлу подступал комок. Мы безмолвно спрашивали себя: Что же такое видят сейчас эти люди? Какова природа их видений? Что их боги сказали им?