|
— Ну, чтобы видеть. Это то самое место, где Тамацин[11] говорит, что тебе следует делать — посвятить себя земледелию, или целительству, или пению, или стать маракаме. Только чтобы узнать это, уж поверь мне, придется побороться, вот потому-то я и боюсь. Если ты не выполнишь все как следует, то увидишь что-нибудь ужасное, например, дьявола или что-то в этом роде. — А если, к примеру, ты захочешь стать целителем, то кто будет учить тебя? Какой-нибудь другой целитель? — Нет, не все так просто. Сначала ты получишь там, на Хумун Куллуаби, знак. Если олень обратится к тебе и скажет: “Послушай! Ты станешь целителем”, тогда тебе придется стать целителем. — А с чего ты начнешь? Кто будет учить тебя? — Никто, каждый учится сам по себе. — Но как? Если никто не будет учить тебя, то как же ты сможешь научиться лечить? — Так же, как я уже рассказывал тебе. Послушай, если тот, кто получил знак, идет домой, но не начинает лечить, потому что ему не хватает уверенности, то он очень скоро лишается покоя. Он уже узнал о своём предназначении, но все еще боится начать —тогда олень появляется в его снах и говорит ему: “Чего ты ждешь? Немедленно начинай лечить”. И олень преследует его, мучая и надоедая, пока будущий целитель не начнет заниматься лечением. Если же целитель будет медлить, заболеет один из членов его семьи и тогда у него не останется выбора. Ему придется лечить своего родственника всеми доступными средствами — травами, пением псалмов, выводить болезнь любыми другими способами. Вот так он и начнет практику целителя. Когда заболеет еще один член семьи — ему опять придется лечить. И он сможет это сделать, потому что Тамацин дал ему именно этот Дар. Теперь он — целитель. — А если он уже лечит членов своей семьи, то объявляет ли он остальным виррарика, что может лечить? — Нет, он ничего никому не говорит, но соседи со временем узнают о его даре целителя, и когда кто-то заболевает, целителя находят и обращаются к нему за помощью. Так начинает расти его известность — тем быстрее, чем лучше он лечит. Как можно понять, получаемое при обучении знание не является чисто человеческим знанием. Знание воинов-тольтеков не состояло и не состоит из слов, почерпнутых из книг или услышанных из уст учителя. Хотя слова неизбежно присутствуют между учеником и тем, кто подталкивает его к знанию, они играют второстепенную роль; обычно они полезны уже после того, как ученик лично приобщился к знанию. Для приобщения к истинному знанию не требуется книг, учений, учителей или слов. Единственный способ — жизнь, единственный учитель — Дух и его видимое лицо: природа. — 14 —
|