|
Карлос писал, что б июля 1963 года он натер пастой из дурмана все свое тело и, передвигаясь огромными пружинистыми шагами по пустыне, мощным эластичным толчком вдруг оторвался от земли, оказавшись в воздухе, в огромной багровой пустоте мексиканского неба. По его словам, он дико промчался по воздуху, прижав руки к бокам и откинув назад голову. Карлос пишет, что якобы именно дон Хуан первым провел связь между дурманом и пониманием полета индейцами яки. Но на самом деле один из друзей Карлоса, антрополог Майкл Харнер, а не дон Хуан впервые упомянул при нем о том, что читал что-то, как яки мажут себе живот этим составом, чтобы «получать видения». Эта идея заинтриговала Харнера, и в 1961 году он принял аяхуаску с индейцами конибо из Восточного Перу. Поэтому он просил Карлоса проверить возможность того, что мазь из дурмана является для яки аналогом аяхуаски. Все это было новостью для Карлоса, когда Харнер однажды упомянул об этом в студенческом городке, но через шесть лет Карлос не только изучил отчеты о таком ритуале, но и сам принял в нем участие. В своей первой книге он дал длинный подробный рассказ о полете под воздействием мази из дурмана, о которой рассказал ему, посоветовал и от начала до конца приготовил для него его собственный дон Хуан. Карлосу было ясно, что из этого может получиться отличная книга. Он чувствовал, что подошел к... этому... ближе, чем когда-либо любой другой антрополог или фармацевт, ближе чем старина Людвиг Левин со своими исследованиями дурмана или Уэстон Лабарр со своим пейотным культом, или даже его друг Майк Харнер с аяхуаской. Но единственная проблема заключалась в том, что у него не было денег. Ему нужно было время для того, чтобы заниматься научной работой и писать; собрать все свое воображение и яркость и вложить в полевые заметки и страницы, написанные после занятий в библиотеке, но учеба и работа отнимали у него это время. Он хотел обеспечивать всехм необходимым К. Дж., закончить аспирантуру и продолжать свою работу в пустыне, но недостаток денег затруднял это. «Он умирал от голода», — вспоминает Мейган. Он нанялся работать таксистом, а затем клерком в магазине спиртных напитков. Карлос прекрасно знал, что может составить такую глубокую и оригинальную монографию, такую тонкую смесь искусства и антропологии, что весь факультет просто ахнет. Но сможет ли он сделать это, — оставалось под вопросом. Осенью 1963 года Карлос взял с собой на выходные К. Дж. Я часто разрешала ему брать К. Дж. на несколько дней, и они вдвоем уходили домой к Карлосу или в УКЛА, где обедали в студенческом клубе и обходили многочисленных членов факультета и приятелей-студентов. Но эти выходные были не такими. Когда он вернулся с К. Дж, через три дня, то сказал мне, что вместе с ним навещал своего индейского друга в пустыне. Он рассказал дону Хуану о своем чочо, которого очень любил, и подробно поведал обо всем, что, он надеется, мальчик совершит в будущем. Но он беспокоился из-за денег. Карлос надеялся устроить К. Дж. в частную школу, где ему будут уделять много индивидуального внимания, и он получит лучшее возможное образование. И тогда зашел разговор о стирании личной истории и о том, как это скажется на его отношениях с К. Дж. — 74 —
|