Маг с Явы

Люди начали смеяться. Зажгли свет. Хозяин дома записал просьбу духа. Один из гостей взял печенье и кофе, которые бы­ли приготовлены как дары. Атмосфера стала раскованной, ни­какой мистики.

Кажется, никогда в жизни я не наблюдал ничего более есте­ственного.

Я завидовал им, страшно завидовал. Я думал о Западе и о том, как там относятся к смерти. Чувство потери и страх – вот что испытывают люди по отношению к умершему, любимому ими или нет. Здесь же люди спокойно воспринимают все, что им дается. Так, когда в самых примитивных культурах люди могли говорить с умершими через шаманов, им был не чужд мир духов. Смерть на самом деле поддается контролю, созна­ние переходит в какую-то другую форму. Это как процесс ста­рения: большинство из нас понимают и принимают то, что со­старятся, и готовятся к уходу на пенсию. В конце концов, это часть жизни. А как мы на Западе планируем свою «отставку» после смерти? Наше единственное убежище – религия, что-то далекое и неясное, с непроверяемыми догмами, лежащими в ее основе, и иерархией посредников между нами и тем, что будет потом. А здесь было то, к чему любой может прикоснуться, не­что совершенно обыденное. Джон болтал с мертвецом о спор­те, черт возьми!

Я смотрел на Учителя по-новому – благоговейно. Когда я подошел к нему, он шутливо говорил о чем-то со своим другом и его женой.

Он взглянул на меня.

– Что, Коста, – сказал он, – новый опыт?

– Да, шифу. Почему вы спросили его о завтрашней игре в футбол?

– Потому что я всегда держу пари с друзьями на то, кто вы­играет. Средний дух видит примерно на день вперед. Я схит­рил.

– Видит с точностью до ста процентов? То есть они что, мо­гут предсказывать будущее с достаточной точностью?

– Все зависит от духа. Чем он сильнее, тем точнее предсказа­ние. Этот был обычный старик, так что я не очень ему доверяю, но в принципе он ничего.

– Мог он вам наврать – ради шутки?

– Нет. Дух не может врать, даже черный. Он либо говорит, либо нет. Но это не значит, что они всегда правы.

Пожелав мне спокойной ночи, Джон отправил меня назад в отель на фургоне своего друга вместе с группой других гостей. Я был так ошеломлен тем, что увидел, что едва мог говорить. Один из попутчиков хорошо знал английский и пытался втя­нуть меня в беседу, но безуспешно. Должно быть, я его обидел. Этот человек был родом с Суматры; он начал объяснять ос­тальным, что греки расисты и предвзято относятся к людям с темной кожей. Когда я понял смысл его слов, то вмешался, за­верив попутчиков, что просто не хотел разговаривать, так как был потрясен тем, что увидел сегодня.