|
Дальше месяц явился к своему старшему брату солнцу. Тот предложил пива. Месяц наклонился над кружкой, а брат выхватил его палочку и забросил на крышу. В отместку месяц вырвал из рук солнца пучок ярких перьев и швырнул туда же. Оба брата полезли за своим имуществом и навсегда остались на небосводе. Солнце сказало месяцу: - Люди будут видеть тебя по ночам, а ты наблюдать, как мужчины совокупляются с женщинами. Я же возьму себе день, начну любоваться, как люди работают! - Как же, - ответил месяц, - работают! Оба будем смотреть на любовные игры - ты днем, я ночью. С тобою впрочем поссоримся и никогда не станем встречаться! 36. Апельсины Го-ноэно-ходи шел и видит: труп, о который чуть не споткнулся, разрезан пополам. Го-ноэно-ходи превратил половинки в двух юношей. - Ты будешь Года-кип, - сказал он ("из головы"), - а ты - Года-чак! ("из ног"). Братья осмотрелись и пустились в путь. Направились по первой дороге - и попали в беду, еле живы остались. Пошли по второй - то же самое. Осталась третья дорога. Братья резво шагали и добрались до мест, где жила людоедка. Каждый день она ставила капканы на одиноких путников. - Смотри! - говорит Года-чак, - капкан! Залезем в него и посмотрим, что за дом у хозяйки - с нами-то ничего не случится! Приплелась старуха, глядит - два человека раскачиваются в петле вниз головой. Ее взгляд остановился на бедрах юношей. - Какие пенисы! - восхищалась она. Мужских органов подобных размеров людоедке еще видеть не доводилось. Старуха освободила пойманных из ловушки. К ее радости, оба оказались живы. Она повела братьев домой и, не тратя времени даром, устроилась на лежанке. "Интересно, кто подойдет первым?" - размышляла она. Каждый из братьев желал доказать другому свое превосходство. - Я не могу кончать два дня и две ночи! - заявил Года-кил. - Я - не меньше! - ответил Года-чак. Но только лишь Года-кил попробовал, как вскочил, ревя от боли. Трудно сказать, на что рассчитывал Года-чак, который не мог не заметить, что пенис у брата откушен. Тем не менее он тоже лег - и закричал еще громче. Однако страшнее всех голосила старуха: два пениса, оставшиеся в ее зубастом лоне, жгли как огонь. Они были словно перцем намазаны, ни одной женщине такое выдержать не под силу. Братья бросились из дома вон. Старуха освободилась от невкусной добычи и принялась готовить гостям угощение. Она догадалась, что братья вернутся и попытаются что-нибудь украсть. Положив на видное место отравленные апельсины, старуха спряталась. Ночью Года-кил и Года-чак проникли в дом, схватили апельсины и убежали. Как вонзили в них свои зубы, так и упали замертво. — 42 —
|