Карлос Кастанеда. Истина лжи

Хуан не обсуждает реальность мира. Он только предлагает изменить его восприятие. Такова конечная цель того, кого старый индеец отныне называет «воином».

Это понятие является ключевым. В «Колесе времени» в 1998 году Кастанеда объясняет грозный термин: «Чтобы дать определение воину, шаманы древней Мексики воспользовались фундаментальной идеей отношения к смерти, как к спутнику, или свидетелю наших поступков. Дон Хуан говорил, что, если в какой бы то ни было форме принять эту идею, возникнет мост над пропастью, разделяющей нашу повседневную жизнь и нечто впереди, не имеющее названия (...). Дон Хуан утверждал, что единственный, кто может пройти по этому мосту, это воин: безмолвный в своей борьбе, не- укротимый, потому что ему нечего терять, стойкий и деятельный, потому что ему предстоит обрести все.

Мы приобщаемся к тайне кастанедовского слова: двое мужчин беседуют в ветхой хижине где-то в Мексике; так что же держит читателя в таком напряжении до последней страницы?

Автор чуть ли не извиняется за использование литературных приемов: «Каждая из глав, на которые разбита книга, представляет собой очередной урок дона Хуана и всякий раз заканчивается оборванной нотой. Таким образом, драматический тон в конце каждой главы не мое литературное изобретение, это было свойственно разговорной манере дона Хуана».

Хуан Матус, таким образом, преображается в чудесного рассказчика, которого можно было бы сравнить с рабби Нахманом из Бреслева...

Хотя в «Отдельной реальности» говорится о посвящении, Карлос хочет представить эту книгу только как репортаж: «Основной упор я сделал на то, что касается социальной науки», говорит он во введении.

По правде говоря, непонятно, каким образом книга касается «социальной науки». Речь идет попросту о погружении в другой мир. Хуан не пользуется символами, а предлагает постичь простое:

«- Дымок поможет тебе видеть людей, как нити света.

• Нити света?
• Да, нити, как белые паутинки. Очень тонкие волокна, идущие от головы к пупку. Человек становится похож на яйцо из живых нитей. Его ноги и руки напоминают светящиеся шелковые волоски, излучающие свет во все стороны».

Есть что-то наивное и обезоруживающее в этом описании человека как клубка шелковых ниток. Но оно соответствует нехитрому взгляду индивида, который хочет поделиться своим видением.

Метафоры дона Хуана часто приводят в замешательство. «У царя Эдипа, возможно, был третий глаз», - писал Гельдерлин. Свет не всегда нужен. Хуан больше предпочитает то, что называет «темнотой дня»: «Он сказал, что «темнота дня», - лучшее время, чтобы видеть».