|
Но вернёмся к игривому настрою. Помните, толтеки говорят о четырёх настроениях сталкинга: безжалостности, хитрости, мягкости и твёрдости? Так это как раз и есть «то самое». Их «безжалостность» — это отнюдь не жестокость, а, скажем так, весёлое безразличие (на глубоком эмоциональном уровне) и к себе самому, и ко всему остальному. «Хитрость», или некая лукавинка — это и есть элемент игры. «Мягкость» — это податливость мысли, эмоций и ощущений, их подвижность, позволяющая им следовать естественному ритму, о котором я уже говорил. (Надеюсь, вам уже не нужно объяснять, что всё это — следствия некоего особого психического состояния, или, как мы говорим, настроя.) Наконец, «твёрдость» — с этим настроением связан второй нюанс стратегического мышления — есть особое свойство не вовлекаться в ситуацию, не привязываться к словам, мыслям, идеям, собственным или чужим. И ум, и, тем более, эмоции то и дело норовят поймать нас в свои бесчисленные капканы и западни. Твёрдость есть умение не попадаться в них, или не индульгировать, по выражению толтеков (этим термином сегодня, благодаря популярности книг Кастанеды, пользуются очень многие). Знаменитый мистик начала прошедшего века, таинственный скептик Гурджиев называл то же самое «не засыпать и продолжать помнить себя». Да-да, я нахожу, по меньшей мере, сходство (а возможно, и полную аналогию) между гурджиевской методикой «помнить себя» и настроениями сталкинга толтеков. Этот вывод я сделал не только из описаний данного метода Успенского — на мой взгляд, чересчур эмоциональных, — но и на основании замечаний некоторых зарубежных последователей Гурджиева, в частности, Беннета. Успенский сетовал на то, что удерживать долгое время нужное состояние, или «помнить себя», было для него делом очень трудным. Правда, однажды, когда ему это всё же удалось, у него тут же открылись (хотя и на короткое время) необычные психические возможности. Выходит, уже сама по себе данная психическая позиция способна преподнести нам некоторые приятные сюрпризы. На мой взгляд, объясняется это просто: не вовлекаясь в слова и мысли эмоционально, не отождествляясь ни с чем (так выражаются последователи восточных систем), или не индульгируя, мы сохраняем психическую энергию, которая в противном случае расходуется в акте самого индульгирования. Когда избыток энергии достигает определённого порога, начинаются чудеса. Итак, по собственному признанию. Успенскому, чаще всего, не удавалось длительное время «помнить себя» в процессе обычной жизни, то есть одновременно со всем прочим удерживать в фокусе внимания и собственное сознание. Не получив от Гурджиева каких-то точных указаний на сей счёт, он вынужден был «наощупь» отыскивать именно то состояние сознания, тот психический настрой, пребывая в котором только и возможно «помнить себя». У толтеков на этот случай есть четыре настроения сталкинга, а также ряд правил (почему-то объединённый в одно длиннющее) и постулатов. — 67 —
|