|
В музыкальном плане ‘Tea for One’, столь же длинная блюзовая вещь, которая закрывала альбом, была «нашим пересмотром ‘Since I’ve Been Loving You’, — как сказал мне Пейдж в 2001 году, — тогда мы были в очень уединенном месте и... знаете ли... размышляли в соответствии с этим». Что касается текста, Плант в образном смысле заламывал руки от одиночества вдали от жены и детей — Морин все еще была слишком слаба, чтобы путешествовать, — в противоположность напускной роскоши его подпитываемой наркотиками жизни в Малибу. «Я просто сидел в этом кресле-каталке и хмурился, — вспоминал он. — Словно бы... неужели весь этот рок-н-ролл вообще чего-то стоит?» Но это было еще ничего по сравнению с той злобой, которую он выплеснул в ‘For Your Life’ и ‘Hots On For Nowhere’: первая ожесточенно атаковала лос-анджелесский стиль жизни, который он уже однажды воспевал, ругая «кокаин, кокаин, кокаин» в «городе проклятых», в то время как вторая направляла его гнев на Пейджа и Гранта и их бесчувственность в сложившейся ситуации, показавшую, что они заботятся лишь о собственном будущем. Он шипел: «У меня есть друзья, которым на меня насрать...» (“I’ve got friends who would give me fuck all...”). Казалось, Пейдж не замечал ярости Планта и непредумышленно добавил в песню горькую развязку, использовав на «стратокастер» с тремоло, который одолжил у бывшего участника The Byrds Джина Парсонса, для извлечения громкого бренчащего звука посреди своего соло. Естественно, кое-что они опять украли из блюза по ставшей уже практически обязательной традиции, и получилась еще одна веха Zeppelin — классическая вещь Блайнд Уилли Джонсона 1928 года под названием ‘It’s Nobody’s Fault But Mine’, сократившимся здесь до ‘Nobody’s Fault But Mine’. В оригинале Джонсона волновало, что его слепота мешала ему читать Библию, тем самым навлекая на него гнев божий — это стало для Zeppelin удобной метафорой для описания собственного стремительного падения из рая, и Плант адаптировал текст, включив в него несколько обличительных неуверенных строк о том, что он «плотно подсел», украшенных соответственно пронзительными звуками гармоники. По-настоящему оригинальными были только яростные гитарные отрывки, сочиненные Пейджем и опять-таки исполненные на одолженном «стратокастере», к которым Бонзо добавил самое безжалостное со времен ‘When The Levee Breaks’ битье по барабанам, похожее на пушечные залпы. Даже после этого общая аранжировка песни была во многом обусловлена увлечением Пейджа Джоном Ренборном и его версией той же самой песни, вышедшей в 1966 году (в качестве автора которой был указан Ренборн — так же, как и Пейдж в данном случае). — 283 —
|