|
Так и произошло. А также ты познакомился кое с кем, кто будет преследовать тебя долгие годы. Молодой парень, напоминавший тебя самого — или того, каким ты мог бы быть, если бы был на десять лет младше. Ричард Коул, бывший монтажник из северного Лондона. Сумасбродный тип, но часто лучший в своем деле. Не боялся завязнуть, когда сгущались тучи, — а так было почти всегда. Коули боксировал и владел карате. Отличный парень, в общем-то, чтобы иметь его под рукой, понимал все с первого раза. И за словом в карман не лез, чем тоже напоминал тебя самого. Вроде как в тот раз, когда ты сказал ему: «Если ты хоть раз повторишь хоть что-нибудь из того, что услышишь в этом офисе, я тебе твои чертовы уши оторву!» — а этот маленький засранец тотчас парировал: «Если ты продолжишь показывать на меня пальцем, я его откушу к чертям!» Забавный маленький придурок, ты отправил его работать гастрольным менеджером с Джеффом и The Vaudevilles — и вот, с тех пор он тебя и не покидал. Ну, не до самого-самого конца, но это уже другая история... После окончания американского тура в марте — на последнем шоу из трех, проведенных в лос-анджелесском Forum, их появление объявляла звезда «Глубокой глотки» Линда Лавлейс, — группа полетела домой через Нью-Йорк, где Грант сообщил им новости, которые они на самом деле ожидали услышать, но втайне опасались их: по совету их строгих бухгалтеров, всем четверым участникам группы и Гранту настоятельно рекомендовалось бежать от налогов по уже хорошо протоптанной тропинке, которой в середине семидесятых пользовалось целое поколение британских артистов. Хорошая новость: они сохранят более половины их гигантских многомиллионных заработков с продажи альбома и выручки с туров за 1975 год — к тому времени уже приближавшихся к 40 миллионам долларов. Плохая новость: им придется уехать из Британии практически немедленно, и возможности вернуться не предоставится, по меньшей мере, до апреля 1976 года. Большую часть этого периода было решено провести, гастролируя по миру, что предоставило группе необычные возможности отправиться в места, где они прежде никогда не бывали, — всерьез обсуждались Южная Америка, а также Индия, Африка и прочие регионы, которые раньше были не по пути на рок-н-ролльной карте. Грант должен был руководить операцией с новой базы, сняв дом промоутера Клода Нобса в Монтрё. Джонс воспринял новости в своей обычной стоической манере: детей при необходимости можно было оставить жить в школе. Пейдж и Плант были в целом настроены оптимистично: оба они воспринимали грядущий год как приключение. «Думаю, настало время для путешествий, — сказал Пейдж Кэмерону Кроу, — надо начать собирать реальный сиюминутный опыт от уличных музыкантов по всему миру. Марокканские музыканты, индийские...» Он даже фантазировал о том, чтобы «взять передвижной медицинский фургон с опускающимся бортиком и путешествовать по Англии. Просто опускать борт и играть через усилители и микшеры на батарейках, и все это может быть настолько временным или постоянным, насколько я захочу». Бонзо, однако, был смятен, понимая, чем для него в реальности обернется долгая разлука с домом, и поначалу даже отказывался соглашаться на предложения Джи, пока в полной мере не осознал, с каким количеством денег ему придется распрощаться: до девяноста пяти процентов от его заработка. — 277 —
|