Беседы с Величайшим Сетевиком Мира

После некоторой паузы, сделав глубокий вздох, Величайший Сетевик вновь обратился ко мне:

— Эта парадигма, которая свойственна нам обоим, что, дескать, мы недостаточно хороши, — как она влияет на наше поведение в отношении других людей?

— Ну, к примеру, я просто их избегал, — ответил я.

— Вот именно. Точно так же и я себя вел в течение всей жизни, — заметил мой собеседник. — Стоит ли травмировать себя чужими отказами, верно?

— Точно, — согласился я.

— Что я еще делал — столь же неэффективный, да к тому же отталкивающий прием, — так это надувал щеки и пускал пыль в глаза, — продолжил он совершенно серьезно. — Я из кожи вон лез, желая доказать окружающим, какой я необыкновенный, какой самобытный, как повезет тому, кого я осчастливлю своим вниманием. Не заботясь о том, чтобы быть «достаточно хорошим», я претендовал на то, чтобы быть лучше других! Хотя мы с вами пришли к своему прежнему заключению через разные обстоятельства, оба оказались в итоге в одном и том же положении со сходной негативной парадигмой в голове — мы, дескать, «недостаточно хороши», — вынуждавшей избегать новых отношений и довольствоваться самими собой в качестве собственного лучшего друга. В лучшем случае мы поддерживали отношения с теми немногочисленными людьми, которые уже продемонстрировали нам свою любовь или расположение. Ведь так?

— Верно, — согласился я.

Я окинул мысленным взором прошедшие годы, вспоминая, как уклонялся от сближения с другими людьми, вспоминал приемы, посредством которых проявлял свою обособленность и индифферентность. Я вспоминал, как мысленно обосновывал нежелание вступать в отношения и как, когда все же пытался вступить с людьми в контакт, спешил продемонстрировать, какой я умный, особенный или какой-то еще, словом, такой, каким меня непременно полюбят.

— Верно ли я понимаю, — спросил меня Величайший Сетевик, — что сейчас вы всматриваетесь в свое прошлое, оцениваете собственное поведение и отмечаете, как избегали людей и отношений с ними или стремились доказать другим, что вы действительно хороши?

— Да, — признался я.

— Прошу вас осознать, — обратился он уже ко всем присутствующим, — что все это мы себе придумываем. Теперь я точно это знаю, хотя начал сознавать, только когда мне перевалило уже далеко за сорок. Всю же прежнюю свою жизнь — лет эдак с четырех — я прожил так, словно то, что я недостаточно хорош такой, как есть, — непреложная истина. Жизнь представлялась мне таким образом, что, каковы бы ни были мои успехи — будь то в учении, спорте, искусствах, бизнесе, обращении с деньгами, проявлениях творчества, отношениях с женщинами, — стать достаточно хорошим мне никак не удавалось. Сделанное в детстве заключение о том, что я недостаточно хорош, — продолжил Величайший Сетевик, откинувшись на спинку стула, — заставлявшее меня двигаться вперед и вперед от достижения к достижению, имело целью — и цель эту я сам для себя определил — доказать его неверность! А между тем я вновь и вновь убеждался: что бы я ни делал — цель оставалась все такой же далекой, и она, подобно силе гравитации, вновь и вновь швыряла меня на землю. Кто-то может назвать это безумием. Мне самому такое поведение кажется шизофреничным. Впрочем, мой друг и учитель Кэрол Маккол предпочитает более политкорректный — и более щадящий — термин: «дуализм».