Записки диверсанта

И Гризодубова уступила. Поколебалась, но уступила:

— Будь по–вашему.

Через линию фронта

Транспортный самолет с ревом и гулом набирал высоту. Сумерки отставали. Стали видны круглые заклепки на могучем сером крыле машины. Ну вот, свершилось, после долгого перерыва я снова направляюсь в тыл врага!

Возбуждение, владевшее мною, было, наверное, иным, чем возбуждение молодого адъютанта Тимофея Амвросиевича и офицеров связи штаба. Их могли волновать необычность ситуации, чувство опасности, необходимость испытать и показать себя. Очень давно, под Вильянуево–дель–Кордовой, я ощущал нечто похожее. Теперь же мозг горячечно проверял, не допущена ли какая?нибудь, пусть мельчайшая ошибка при планировании предстоящей «войны на рельсах».

Я думал, прикидывал, проверял в уме расчеты — ошибки не обнаруживал. Сомневаться же в замысле самой операции не приходилось. О возможности массированного удара по коммуникациям врага, о массовых крушениях вражеских поездов, уничтожении подвижного состава противника мы до сих пор могли только мечтать. Теперь массированный удар — реальность. Достаточное количество самых современных мин появилось, и получает их поднявшийся на борьбу с оккупантами народ! Катастрофы гитлеровцам не избежать!

К линии фронта вышли на значительной высоте: дополнительный бак с бензином, установленный в фюзеляже машины, как бы кипел, выделяя пары бензина. А внизу, в окутавшем землю мраке, бушевала беззвучная световая морзянка: розоватые, алые, золотистые тире и точки. Если бы не знать, что это орудийные вспышки и разрывы снарядов!..

Внезапно слева от самолета загорелись и зависли «фонари» — осветительные ракеты противника. Почти одновременно вздыбились, пошли блуждать в ночи расширяющиеся столбы дрожащего света — лучи фашистских прожекторов. Приближались, нащупывали, нацеливались…

Я надеялся, что проскочим. Позже и Строкач признался, что надеялся на это. Не проскочили. В фюзеляже сделалось светло, словно зажгли люстру в пятьсот свечей. Резко, отчетливо выделились из темноты металлические ребра самолетных конструкций, лица и фигуры тесно сидящих на бортовых скамьях людей. Кто зажмурился, кто прикрыл глаза рукавом. В иллюминаторах вспыхнули близкие разрывы зенитных снарядов.

В минуту смертельной опасности нет ничего хуже пассивного выжидания. Но ничего, кроме такого выжидания, нам, пассажирам, не оставалось. Надеяться мы могли только на летчиков, а не на самих себя!

Командир корабля капитан Слепов резко бросил машину вниз. Скамейки рванулись из?под нас, пришлось вцепиться в металл, друг в друга. Удержались не все, кто?то упал, покатился к кабине пилота.