|
В таком состоянии мне пришлось вылететь на перехват появившегося около аэродрома разведчика Ю-88. Взлетел, как говорят, по-зрячему. С «юнкерса» меня заметили. Экипаж сбросил в поле бомбы и самолет скрылся в облачности. Не видя противника, решил выйти за облака, перехватить его там. Вошел в облачность. Иду на пределе набора, а верхнего края все нет. От резкого перепада давления в ушах сверлит боль. Вот и чистое небо. Тут же увидел разведчика впереди и выше себя. Начал набирать высоту, пошел вдогон. Но вражеские летчики обнаружили меня. Это было нетрудно, «миг» хорошо просматривался на фоне облаков. «Юнкере» круто спикировал и опять вошел в облачность. Я перевел свой «миг» вслед за «юнкерсом». Боль в ушах нарастала, отдавала в плечи. Вдруг почувствовал резкий и сильный болевой удар в ушах. В глазах потемнело и на какое-то время я потерял пространственную ориентировку. Позже понял, что резкое снижение с высоты более трех тысяч метров и создало такую боль. Я оказался в каком-то обморочном состоянии и с трудом вывел самолет из пикирования. В горизонтальном полете на небольшой высоте стало легче. Осматриваюсь вокруг, но «юнкере» не видно. Сажал самолет тяжело. А когда зарулил на стоянку, то сил выйти из кабины уже не было. – Что случилось, товарищ командир? – испуганно спросил подбежавший Чувашкин. Он всмотрелся в меня. – Вы же больной! Идемте в санчасть. В таком виде летать нельзя. Я почувствовал, что заболел, и сопротивляться было глупо. – Помоги выбраться из кабины. Дела, брат, плохи… В санчасти, расположенной в домике конторы машинно-тракторной станции, меня встретила полнотелая врач. Сразу же измерила температуру. Ахнула: – У вас тридцать девять градусов! Как же вы летали? Немедленно ложитесь! Будем лечиться. – Хорошо! Только позвоните в штаб, Иванову, сообщите, что болен. – Не волнуйтесь! Все будет сделано. На третий день температура стала нормальной. Я попросил врача вернуть обмундирование, считая себя уже здоровым и годным для боевой работы. Врач же уговаривала меня еще полечиться пару дней. Наш спор был неожиданно прерван взрывами бомб. От ударной волны с жалобным звоном полетели стекла из окон. Врач проворно схватила носилки, упала на пол и укрылась ими. Я едва удержался от смеха, подумал, что вот уж воистину утопающий хватается за соломинку. Через три-четыре минуты сконфуженная женщина стрелой вылетела из палаты, а я, проворно набросив больничный халат, решительно направился на стоянку эскадрильи. Поговорил с летчиками о делах. Узнал, что произошло. Оказалось, что группа Ме-109, по-воровски выскочив из облачности, сбросила около десятка бомб с высоты более тысячи метров и снова скрылась за облаками. К счастью, действовали они в спешке, не прицельно. Бомбы упали в стороне от стоянки. Никто не пострадал, повреждений техники также не было. — 93 —
|