|
Председателем секции подводного плавания НТК, с момента создания ее в 1923 году, был один из наиболее опытных подводников русского флота А.Н. Гарсоев. В годы Первой мировой Гарсоев командовал подводной лодкой. Минную секцию, ведавшую минным и торпедным оружием, возглавлял Ю.Ю. Ким- бар, бывший капитан 2 ранга, с 1906 года служивший на кораблях Балтийского флота. В 1918 году он назначается главным минером МСБМ, в 1921 — старшим помощником главного минера Морского штаба Республики. Затем он преподавал в ВМА. Ю.Ю. Кимбару принадлежит ряд изобретений. В работе этой секции видная роль принадлежала также В.Е. Эмме, бывшему офицеру с боевым опытом. В физико-химической секции НТК, ведавшей взрывчатыми веществами, председателем до июля 1929 года был С.Н. Вуколов, ученик и соратник Д.И. Менделеева, ученый-химик с мировым именем, а после него — М.П. Мальчевский. Не менее опытные специалисты из бывших офицеров возглавляли секции — кораблестроительную (Ю.А. Шиманский), механико-электрическую (А.В. Акимов) и связи (А.И. Берг). Пелль был арестован в начале марта 1930 года, Кимбар в конце этого месяца. Еще раньше, в конце 1929 года, чекисты забрали С.Н. Вуколова и Я.Н. Перепелкина, инженера-кон- структора в артиллерийской секции. Метод создания «дела» в ВЧК-ГПУ был уже отработан давно. Вначале арестовывается некто не первого, так сказать, плана, у него выбиваются показания на вышестоящих, запланированных основными персонажами «дела». Вот и в показания Перепелкина следователи-чекисты вписали, что в НТК «долгие годы существует вредительская организация, в которую входят бывшие офицеры и инженеры бывшей фирмы "Эриксон"» . В деле Перепелкина появились показания на Н.И. Игнатьева, Г.Н. Пелля и некоторых других сотрудников НТК, на главного инженера завода «Большевик» (Обуховского) К.К. Чернявского, бывшего офицера, на заместителя М.А. Петрова по УСУ УВМС В.П. Римского-Корсакова, на инженеров-электриков завода "Электроприбор" — бывшей фирмы "Эриксон". Материалы дел Перепелкина и Вуколова были использованы чекистами для предъявления обвинений Игнатьеву и Власьеву — их арестовали 5 апреля 1930 года. В первом протоколе допроса Игнатьева, в день ареста, записаны его слова: «Службу несу беззаветно и работаю, не жалея себя, но возможность ошибок (и даже крупных), конечно, допускаю». Проходит три месяца, и подпись Игнатьева появляется на листе с «признанием»: «Я осознал, что моя работа по НТК была безусловно вредительской». Как следователи получали подписи под этими будто бы признаниями? По свидетельствам В.А. Белли и некоторых других тогда арестованных, данным в 1958 году, следователи применяли методы жестокого физического воздействия. Так, Игнатьева и Петрова сажали в подземные камеры, заполненные водой. И, конечно, следователи применяли методы психологического давления. Арестованные были лишены возможности узнать что-либо о своих близких, применялся так называемый допросный многочасовый «конвейер». Бывало, что «конвейер» продолжался не одни сутки. Были ли «признания» результатом перенесенных физических и моральных мук, наступавшего чувства безнадежности, безысходности? Были ли такие, кто с удовольствием оговаривал своих товарищей, сослуживцев? Видимо, установить это невозможно. Писали показания и следователи, и арестованные своей рукой под их диктовку — все было. Скажу лишь, что, читая многие сотни страниц дел, встретил лишь один случай, когда допрашиваемый выдавал больше, чем у него требовали. Об этом несколько позже... — 222 —
|