|
416 Узнав о назначении Максимова, я доложил генералу Алексееву, что служить под начальством этого демагога и принимать участие в его зловредной деятельности не хочу, а потому прошу дать мне другое назначение; о том же я сообщил Морскому Генеральному Штабу в Петроград для доклада Временному Правительству. Генерал Алексеев и Морской Генеральный Штаб принялись меня уговаривать не уходить из Штаба в столь тяжелое время, где я служил с самого начала войны и был хорошо знаком с работой Верховного командования, но я настаивал на своем. Через несколько дней после этого Керенский, проездом на фронт для «уговаривания» какой-то взбунтовавшейся воинской части, остановился в Могилеве, и генерал Алексеев сообщил мне, что Керенский желает меня видеть. Тут, в его вагоне на станции, я в первый раз увидел Керенского и имел с ним деловой разговор. Он сообщил мне, что Максимову дано понять, чтобы он не вмешивался в работу Штаба, о которой он не имеет понятия, что его назначение последовало для возвеличения заслуг матросов перед революцией, назначением их избранника на этот высокий пост. Мне же Керенский предложил вести далее работу, не обращая внимания на Максимова и не приводя, попросту, в исполнение его распоряжений. На этих условиях я согласился остаться в Ставке, и действительно, в течение своего кратковременного пребывания на посту начальника Морского Штаба Верховного Главнокомандующего, Максимов совершенно не вмешивался в дела Штаба, и я его даже редко видел, а все доклады делал помимо него, непосредственно Верховному Главнокомандующему и отправлял распоряжения за подписью последнего. 417 14. И. Бунич Как только Максимов был матросами забыт, что произошло, как во всех вообще революциях, весьма быстро, он был сменен и решительно никто из избравших его матросов не подал даже голоса в защиту своего ставленника, так что его ликвидация произошла безболезненно и он исчез, «растворившись» в революционном хаосе. После его смены Морской Штаб Верховного Главнокомандующего был преобразован в морское управление Штаба Верховного Главнокомандующего и я был назначен его начальником. При первой встрече — в связи с назначением Максимова — с А.Ф. Керенским, он произвел на меня впечатление человека совершенно загнанного и изнемогающего под свалившимся на него бременем власти. При наступившем революционном хаосе и бессилии правительственной власти, все почему-то обращались только к нему за разрешением самых разнообразных вопросов и буквально разрывали его на части, вокруг него, где бы он ни находился, носились какие-то растер7 занные типы обоих полов, все это в революционной экзальтации галдело, ожидая от Керенского каких-то «чудес». — 182 —
|