|
У Хайдеггера в четвертой главе «Бытия и времени», называющейся «Бытие-в-мире как совместное и собственное бытие», мы находим важное замечание, применимое и в практике увэй: «Если мы даже видим, что другой попросту стоит без дела («bloss herumstehen»), это не значит, что он лишь нечто подручное, годное для поручений (vorhandenes Menschending), — «стояние без дела» есть экзистенциальный модус бытия: неозабоченное, не вникающее пребывание при всем и ни при чем»[65]. Как тут не вспомнить историю о мастере и вечном ученике, ученике-неуче, не обладающем полезными свойствами, то есть такими, которые кто-то мог бы потребовать как свое. Этот постоялец-без-дела непригоден к использованию, ибо «лишь вынужденный шевельнется». Но он и не воспрепятствует деянию, чтобы не застревать в подручном. Никто не застанет его в полноте присутствия, нет такого Dasein, в котором он однозначно «Da», на зов бытия он откликается песенкой Колобка или арией Фигаро. Превратность деяния включает в себя и превратность вопрошания, поскольку, как известно, «у неправды своя бесконечность». Поэтому пребывающий в недеянии не набрасывает проектов (основное занятие Dasein, согласно Хайдеггеру). В этом пространстве, где набрасывают наброски и, пытаясь аутентично осуществиться, спорят с эхом, ведут бой с тенью, владеющий дао есть тот, кто отбрасывает тень. Принципиальное различие между осуществлением выбора как принципом и недеянием как принципом, между Dasein и Daosein (Taosein), может быть выражено и так: Dasein — существование предшествует сущности и пытается ее настигнуть. Daosein — существование не преследует сущности, но само уходит от преследователей. Обрести дао — значит овладеть сквозными отождествлениями без собственной осуществленности в них. Такой человек «во всем подобен другим вещам; ничто не может его ни поранить, ни остановить. Он же может все — и проходить через металл и камень, и ступать по воде и пламени» (27). Добавим еще: но может и не делать этого, ибо по отношению к любому категорическому императиву даос придерживается правила «поступай иначе». Допустим, некто дает полезный совет, как поступить. Муж справедливый, милосердный и добродетельный (и, тем самым, соблюдающий выгоду разбойника Чжи) гак и сделает. Дурак, равно как и владеющий дао, поступит иначе. Дурак сделает наоборот. Мастер недеяния, наоборот, не сделает. В отношении сферы «полезных советов» в целом как некой формы увещевания философия дао настроена крайне скептически: вспомним хотя бы тонкое рассуждение о полезности бесполезного. Нет ничего проще, чем спутать желаемое с действительным; забвение превратностей опыта и специфическое сужение поля зрения всегда к нашим услугам, когда речь идет об исполнении экзистенциального заказа. Чжуан-цзы с редкой проницательностью высказался о благих намерениях: «Жизнь сохраняется не потому, что ее ценят, здоровье улучшается не потому, что его берегут, жизнь безвременно теряют не оттого, что ее презирают, здоровье ухудшают не оттого, что им пренебрегают. Поэтому ценящий жизнь, возможно, не будет жить, презирающий жизнь, возможно, не умрет, берегущий здоровье, возможно, его не улучшит, пренебрегающий здоровьем, возможно, его не ухудшит» (83)[66]. — 127 —
|