|
В отличие от опасностей, риски не существуют вне нашей оценки и знания о них. Они продукты человеческих вычислений или «прикидок», сделанных для того, чтобы снизить неопределенность окружающего мира. Однако, несмотря на то что эти оценки представляются ценностно-нейтральными и объективными (и различные статистические и математические методы помогают в придании им такой видимости), риски неразрывно связаны с человеческими ценностями и предпочтениями. Риски всегда социально конструируются (что не делает опасности, с ними связанные, менее реальными), и процесс их отбора, суждения по их поводу, распределение ответственности за управление ими и методы их снижения широко варьируются от индивида к индивиду, от группы к группе и от культуры к культуре. Как пишет антрополог М. Дуглас и другие исследователи, риски, которые мы идентифицируем, говорят о наших психологических чертах, культурных предпочтениях, структурах восприятия и институциональной принадлежно- | сти не меньше, чем об опасностях, которые существуют во внешнем объективном мире (Douglas, 1992). К примеру, в XIX в. опасность потери чести среди дворянского сословия в России оценивалась гораздо выше, чем опасность потери жизни. Спасая свою честь. люди часто шли на дуэли и рисковали жизнью, тогда как в наше время такой этос практически утратил свою значимость. Таким образом, риск неотделим от ценностей и морали; риск, несмотря на весь флер «объективности» всецело моральная категория. «Нейтральный язык риска — это все то, что у нас есть, для того чтобы связать известные факты существования с конструированием морального сообщества... риск, опасность и грех используются в мире для [ того, чтобы легитимизировать политику или дискредитировать ее, защитить индивидов от хищнических институций или защитить институции от хищнических индивидов» (Douglas, 1990). Ввиду этого дискурс риска — это одновременно и дискурс ответствен- I ности, подотчетности и возмездия. Риск используется как дискурсивная тактика. С ее | Наркотик как «загрязняющее» вещество, или Куда «исчезают» дети?83 помощью мы можем обрушиться на наших оппонентов, обвинив их в проведении политики, представляющей угрозу для некоторых социальных групп или общества в целом. Он также используется и для обвинения индивида в аморальности, если его поведение представляет риск для других индивидов. А. Хант (1999) утверждает, что за последнее столетие в обществе значительно изменились способы моральной регуляции индивидов. В XIX в. «мораль» была особой и самостоятельной категорией: поступки, нарушающие ее, оценивались как «аморальные» без обращения к какому-либо дополнительному ресурсу легитимации. По мере либерализации общества мораль стала функционировать через посредничество других дискурсивных форм, наиболее важные из них — дискурсы «вреда» и «риска». Претендующая на ценностную нейтральность концепция вреда заместила концепцию «чистой» морали во многих сферах человеческой жизни, в результате чего для классификации того или иного поступка как «неправильного» стало нужным доказывать, что он наносит вред другим индивидам. — 97 —
|