|
Суицидальное поведение лиц с пограничной психической патологией 301 После переезда в Лондон летом 1938 г., спустя несколько месяцев, Фрейду вновь пришлось перенести еще одну операцию. В одном из своих писем после этого он писал, что это была самая тяжелая операция после радикальной первоначальной операции 1923 г., что он все еще чувствует себя смертельно слабым и усталым и ему трудно писать и говорить. В последний год его жизни многие из его друзей и соратников старались не смотреть на страдания их учителя и друга. Стоически выдерживали все происходящее только доктор Шур и дочь Анна, самоотверженно ухаживающие за умирающим в муках Фрейдом. Мучительные боли, не стихающие ни днем, ни ночью, не давали уснуть и полностью лишали какой-либо возможности работать. Анна была вынуждена вставать каждую ночь по нескольку раз, чтобы опрыскивать полость рта обезболивающими препаратами. Опухоль окончательно была признана неоперабельной. Все лицо больного покрывали многочисленные рубцы от разрезов, часть из которых оставляли постоянно открытыми, чтобы обеспечить доступ к разлагающейся опухоли. Сетка, закрепленная на щеке, прикрывала незаживающие разрезы от мух. Отвратительный запах шел от ран. Запах был настолько силен, что, когда к нему принесли его любимую чау, собака отбежала от хозяина в дальний конец комнаты. Услышав о начале войны, Фрейд заметил: «Так или иначе, это моя последняя война». При всей мучительности своей агонии Фрейд никогда не проявлял ни малейшего признака нетерпения или раздражительности. Еще за три дня до смерти он пытался читать «Шагреневую кожу» Бальзака и заметил: «Эта книга как раз для меня. В ней речь идет о голодной смерти». До самой своей смерти он узнавал окружающих, и все его поведение свидетельствовало о четком осознании происходящего и принятии своей дальнейшей судьбы. 21 сентября 1939 г. Фрейд сказал своему лечащему врачу: «Мой дорогой Шур, вы помните нашу первую беседу. Вы обещали мне не оставить меня, когда придет мое время. Теперь все это лишь пытка и больше не имеет смысла». Шур пообещал, что даст ему седативное средство. Поблагодарив, Фрейд через некоторое время добавил: «Поговорите с Анной и, если она не возражает, покончите с этим делом». Его просьба была исполнена. На следующее утро Шур сделал первую подкожную инъекцию двух сантиграммов морфия, а через 12 часов повторил укол. Этой минимальной дозы наркотика оказалось достаточно для истощенного организма больного. По словам врача, «он вошел в состояние комы и больше не проснулся». Как пишет Пол Феррис (2001), фактически это была эвтаназия, и перед тем как пи- — 273 —
|