|
Все сказанное относится, разумеется, не только к мечам, но к любым изделиям рук человеческих. Просто в данном случае влияние личности творца проявляется максимально наглядно и самым ужасным образом. Всякому оружию вообще присуща некая мистическая особенность или свойство – создавать вокруг себя ситуацию, требующую его применения. Когда на это накладывается соответствующая склонность владельца, то наихудшие последствия не заставят себя долго ждать, и висящее на стенке ружье обязательно выстрелит. Но вернемся к нашему технологическому процессу. По завершении описанных операций кузнец производил соринаоши (правку искривлений клинка) и каиджи-„юги (предварительную шлифовку поверхности), наносил на хвостовик своего рода штриховой код ясуримэ в виде сетки тонких линий, что являлось как бы подписью мастера, сверлил отверстие для шпильки мэкуги, крепящей клинок в рукоятке, и ставил имя и дату. Также он мог прорезать хи (долы) вдоль спинки клинка, зачастую поручая эту работу ученикам, хотя большинство японских мечей имени простой гладкий профиль ромбовидного сечения. На этом труд кузнеца считался завершенным, поскольку заходить далее не позволяла профессиональная этика, а гото-Ш.1 II клинок поступал в чуткие руки полировальщика, которому суждено было после многодневных кропотливых Глопот придать ему зеркальный блеск и остроту бритвы. Стоит, однако, оговориться о подходе японцев к отделке хвостовика накаго. Повсюду в мире черенок клинка являлся третьесортной, ровным счетом ничего не значащей деталью, на которую насаживались гарда, рукоять и тыльник. Никому и в голову не приходило обрабатывать его каким-то особенным образом. Японский же меч совершенен в любой, самой малозаметной мелочи, и доводке накаго отводилось не меньше времени, чем самому клинку. По чистоте отделки судили о мастере, тем более, что рисунок ясуриме точно указывал на принадлежность-к той или иной школе, а четкий столбец иероглифов являлся подробной личной подписью, называя порой, кроме имени и даты, массу дополнительных сведений. Вдумайтесь: даже задний срез, торец хвостовика, оформлялся в каком-то определенном, присущем данной школе стиле, и участвовал добрый десяток их разновидностей. То же относится и к общей форме накаго, канонизированной в ряде типов. Некоторые из них имеют весьма поэтичные названия – «фазанья ножка», «днище лодки» и тому подобные. Поистине, скрупулезность и пристальность подобного отношения вызывают восторг! Что касается собственно полировки, то вновь, в который раз приходится повторять – традиционный японский метод отделки поверхности клинка является совершенно уникальным как по изощренности технологии, так и по своим результатам. Только он в состоянии извлечь из небытия неземную феерию хада и хамон, ниои и утсури. Здесь бессильны современные абразивы, алмазы и карбиды, станки и шлифкруги. Только природные камни (обычно песчаники), взятые из веками проверенных заповедных мест, только чистая вода и нечеловеческое терпение, недели однообразного утомительного труда. Но все это не принесет никакой пользы без особенного, Богом данного чутья и таланта, который встречается лишь у одного из ста одинаково усердных учеников, если не реже. — 53 —
|