|
В основу преподавания Мияги кладет также несколько ката Фукю, которые, по всей видимости, он создал сам на базе коротких связок китайского ушу. Он считал, что благодаря Фукю неофитам будет проще запоминать базовую технику Наха-тэ. Примечательно, что сегодня в точности никто не знает, как конкретно выглядели эти ката (или одно ката?). Существует немало их вариантов, например, в школах окинавского, японского и даже гавайского Годзюрю, причем каждая утверждает их "абсолютную истинность". Отголоски Фукю мы встречаем сегодня в ката Гёкисай и Хокю в окинавском стиле Сёрэйкай (не путать с древним стилем Сёрэйрю. хотя между ними много общего), которым руководит Тогути. Многие предполагают, что возможно стабильной формы у Фукю не было, под этим названием у Мияги фигурировали просто короткие базовые связки. Многим хотелось бы стать учениками Мияги, ибо его авторитет был, пожалуй, наивысшим в то время на Окинаве. Правда, сам Мияги был весьма разборчив и в отличие от других мастеров считал своими настоящими учениками не больше десятка человек, а ближайшими последователями назвал за всю свою жизнь лишь нескольких: Яги Мэйтоку, Миядзато Эити, Хига Сэйко, Томоёзэ (позже они стали патриархами окинавской ветви Годзюрю) и знаменитого японца Ямагути Гогэна, который являлся патриархом Годзюрю в Японии. По своим манерам и духовному облику Мияги заметно выделялся даже среди окинавских мастеров той эпохи, с которыми неизменно поддерживал тесную дружбу: Гима Макото, Кианом Тётоку (ученик Мацумуры Сокона, в то время - патриарх Томари-тэ), Кэнцу Ябу, Тибаной Тёсином (ученик Итосу Анко, в то время - патриарх Сюри-тэ и признаний лидер Сёринрю). Невысокого роста, чрезвычайно широкий в плечах, с немного вытянутым лицом Мияги Тёдзюн неизменно привлекал к себе взоры окружающих. Вот как описывает его Ямагути Гогэн - человек, которому было суждено продолжить дело Мияги в Японии: "Дыхательные ката Мияги были очень красивы и в то же время ужасны. Это напоминало рев тигра, который вырывает сердце у своего врага. На Окинаве Мияги выходил ночью на берег моря и выполнял дыхательные комплексы лицом к штормовому прибою приближающегося тайфуна. Он продолжал совершенствоваться в ката Сантин, даже если жестокий ветер валил его с ног. Говорили, что когда он применял свою силу полностью, то мог удержать быка своими руками и содрать с него шкуру, будто разрывал кусочек бумажки. Господин Мияги был гармонично развит как физически, так и духовно". Но окинавское пространство казалось слишком узким для Мияги. К тому же Япония представлялась ему более благоприятной частью суши, которая может по достоинству оценить его талант. Получал Мияги и официальные предложения преподавать в Японии, чего практически не удостаивались окинавские мастера. И все же здесь ощущался и специфический "провинционализм" Мияги, которым, правда, страдал не только он, но и многие другие окинавские мастера, например, Мотобу Тёки. Мияги казалось, что крупнейшие города Японии, подобно городкам и деревням маленькой Окинавы будут восхищены его талантом, а публика сразу же окажется у его ног. Ему хотелось принести в страну Восходящего солнца не только окинавскую (точнее, китайскую) технику кэмпо, но и поведать о той духовной истине, семя которой произрастало из боевых искусств. При этом Мияги оказался честен перед самим собой - отправившись в Японию и воспитав там достойных последователей, он вернулся на Окинаву, поняв, что духовная проповедь не зависит от величины страны. — 45 —
|