|
Чаще всего в этих сложных ситуациях люди поступают неграмотно, неадекватно, усложняя жизнь себе и своему роду. На первый взгляд кажется естественным всячески помешать смерти прийти в этот дом, но не всегда это оправдано с глубоких человеческих позиций и высоких принципов мироздания. В таком случае никак нельзя опираться на жалость и действовать исходя из неё. Идя таким путём, мы совершаем насилие над душой другого человека, и это насилие возвращается насильнику в виде личных проблем. Любить так, чтобы отпустить и позволить душе сделать свой выбор, – это высокий уровень зрелости. К этому состоянию нужно прийти каждому. Это не значит, что не нужно помогать больному избавиться от болезни. Да, нужно, но эта помощь должна быть мудрой. Во‑первых, надо самому достичь состояния высокой внутренней гармонии и глубокого уважения и любви к больному. Во‑вторых, нужно честно показать больному причины его болезни, помочь ему осознать их и подсказать пути устранения этих причин. В‑третьих, если больной готов слышать, понимать и идти в этом направлении, нужно помогать ему в этом. Если нет, то отпустить и сказать: «Это твой выбор, я не могу насиловать свободную душу». Значит, человек выбирает другой путь, и не надо мешать ему, каким бы близким и родным он ни был. Ещё раз говорю, что именно в такой момент проверяется истинность любви, зрелость, духовность. А чаще мы видим другое, когда престарелые родители живут, как растения, уже не понимая смысла своего существования, а дети продолжают держать их на Земле за счёт своих энергий, всё более наращивая свои проблемы и передавая их следующим поколениям. Антонина Когда проявилась болезнь моей мамы, для меня жизнь превратилась в кошмар, я просто перестала существовать в реальности, хотя я с семьей в то время была в Мурманске, а мама в Ленинграде. Страх потери меня просто парализовал. Это были бесконечные слёзы, моя семья пережила трудное время. Следствием этого стресса явились мои проблемы с почками. Состояние здоровья мамы стабилизировалось, я, как мне казалось, осознала критичность этой ситуации для себя. Через семь лет болезнь мамы снова начала прогрессировать, и мой страх снова взял верх над моим сознанием. Правда, проявления его были иными, так как мне пришлось полностью взять на себя заботы по уходу за больной. Я только сейчас поняла, что страх полностью перекрыл любовь, которая была больше всего необходима маме. Она в тот период испытывала очень сильные боли, огромный страх перед смертью и оказалась с ними один на один. Мне, в свою очередь, надо было дать ей максимум любви и принять ее выбор ухода из жизни. Тем более уже тогда я знала, что она сама определила для себя срок выполнения определённой задачи и дальнейшую бессмысленность жизни. Часто можно услышать от человека: «Вот, я сделаю то‑то и то‑то, и можно спокойно умереть». Только спокойно умереть в подобных ситуациях и не получается. До ее смерти я даже не предполагала, что моя связь с мамой так сильна. — 83 —
|