|
Под конец родов я начала ругаться. Я не помню, что я говорила: я потеряла контроль над своими чувствами. Это переживание вытеснило память о самом моменте рождения. Подумать только, что я могла вести себя так перед другими людьми! И все же это было, как если бы, потеряв голос, я после многих лет молчания, наконец, снова его обрела.
Мама из Лидза Понедельник, седьмое декабря. Эдди пришлось поторопиться с завтраком. Тридцать миль по прямой, очень плоской, обсаженной деревьями дороге через поля и деревни Франции. Чувство поэзии изменяет мне; схватки идут с частотой раз в каждые пятнадцать деревьев... Меня осматривает акушерка: возможно, это случится сегодня после обеда. Кажется, ждать очень долго; сейчас только десять часов. Мы очень волнуемся. Боль становится все более навязчивой. Через некоторое время начинаются схватки, частые и очень сильные. Ноги подкашиваются. Я ложусь на одну из кушеток в комнате для встреч. На секунду меня охватывает сомнение: почему я отказалась от эпидуральной анестезии? Мне не пришлось бы тогда терпеть эту боль. Кажется, я не смогу ее перенести: слишком она сильная, а я не героиня. Я начинаю кричать - и это помогает. Боль не прошла, она все сильнее с каждой схваткой, но крик помогает с ней справиться. Я вдруг утыкаюсь лицом в жакет Эдди, который лежит на кушетке. Это его запах. Он сам тоже здесь, но боль так сильна, что мне не хочется, чтобы он дотрагивался до меня, Странно, но он спокоен. Сейчас десять минут двенадцатого. Я прошу Эдди пойти и привести кого-нибудь: боль слишком сильная. Приходят акушерка и доктор Оден, спокойные и уверенные. К их удивлению и к моему облегчению, раскрытие полное. Доктор Оден говорит о синей воде и пляжах; они начинают наполнять бассейн. В сопровождении Эдди и доктора Одена я иду в родильную комнату. Солнечный свет струится в окна. Доктор Оден что-то бормочет под нос. В родильной комнате я раздеваюсь. Комната полутемная, стены выложены коричневой плиткой, пол теплого оттенка, просторный настил, покрытый множеством подушек, и большой родильный стул. Я благодарна за то, что здесь так спокойно. Чувства не смогли бы воспринять больше информации. Уже через десять минут я чувствую непреодолимое желание тужиться. Акушерка все время рядом со мной, она изумлена, как быстро развиваются роды. Я дышу, как жаба, только верхней частью горла. Приходит доктор Оден. Прорывается околоплодный пузырь. Акушерка мягко предлагает мне принять положение на корточках, чтобы Эдди поддерживал меня. Сначала я сомневаюсь, но оказывается, так действительно легче. Каждая схватка переполняет меня, и я очень громко кричу, но только пока продолжается схватка. Все остальные спокойны и готовы помочь мне. Доктор Оден дает мне сахар кусочками, чтобы были силы, и воду (я выпиваю около литра). Вдруг я чувствую, как голова ребенка опускается вниз по родовым путям. Я рада, потому что страшно хочу спать, все равно, родится ребенок или нет. Между схватками я потихоньку раскачиваюсь на ногах из стороны, в сторону. Головка уже видна. Эдди меня поддерживает. Я тужусь и чувствую, что ребенок рождается. Акушерка подхватывает мою дочку; мне кажется, она немного помогла ей повернуться. Моя память об этом моменте затуманена волнением. — 32 —
|