Я уже слышал пасторов, которые именно так говорили перед своими конгрегациями. Я понимал их возмущение, но при этом чувствовал что-то еще. Высказывая такую оценку Джима Беккера, пастор фактически говорил молодым людям в своей церкви: "Если у вас возникнут неприятности, не приходите ко мне, как к своему пастору". Фактически он передавал молодым девушкам своей конгрегации такое послание: "Как пастор, я люблю и принимаю вас, пока вы храните чистоту, но если вы забеременеете вне брака, я прокляну вас". А христианские родители, негативно и осуждающе высказывавшегося о Джиме Беккере, добивались лишь того, что давали детям понять: "Я люблю и принимаю тебя, если ты не будешь принимать наркотиков, пить, если не забеременеешь". Но что же я должен был ответить? Как провести четкую линию, показав тринадцатилетней дочери, что я думаю о грехе, не осуждая грешника? Я отчаянно размышлял, кусая губы, и, наконец, проговорил: "Дорогая, то, что сделал Джим Беккер — грех". Затем я принялся объяснять Келли, почему это грех, что для Джима Беккера значила его встреча с Джессикой Хэн в гостиничном номере. Затем продолжил: "Но, Келли, тебе надо понять еще одну вещь. Всем вам в классе надо понять, что Бог любит Джима Беккера столь же сильно, как тебя или меня. Всем надо понять, что Христос умер за Джима Беккера тоже, как Он умер за тебя и меня. Если Бог не прощает Джима Беккера, Он не может простить и нас". Мы продолжали идти к машине, и какое-то время Келли молчала. А я тем временем пытался найти нужные слова для того, что хотел сказать ей: Я люблю тебя не потому, что ты девственница. И если вдруг ты забеременеешь, все равно можешь прийти к отцу, потому что я хочу доносить Божью благодать как до Джима Беккера, так и до тебя, моей дочери. Глубоко вздохнув, я остановил Келли, повернул ее лицом к себе и сказал: "Дорогая, давай посмотрим на это реально. Ты представляешь, через что мне пришлось бы пройти, если бы ты забеременела? Меня бы, просто замучили. От меня бы отвернулась половина прихожан нашей церкви. Во всей стране на меня бы набросились христианские лидеры, издатели, репортеры, проповедники". Келли посмотрела на меня своими голубыми глазами, полными сочувствия, и сказала: "Знаю, папа". "Но, дорогая, — продолжал я, — хочу, чтобы ты знала одну вещь. Если бы ты и вправду забеременела, я бы не стал обращать внимания на то, что скажут люди в нашей церкви. Я бы не стал обращать внимания на то, что скажут христианские лидеры, издатели, проповедники, пасторы или кто-то еще. Ко всему этому я бы повернулся спиной, но я бы никогда не повернулся спиной к тебе. Я бы обнял тебя, и мы бы вместе все это обсудили". — 42 —
|