|
В понедельник я опять проснулась в три часа утра. Промучившись час, я заставила себя заснуть. В шесть часов я опять проснулась и больше уже не могла спать. Интервал между схватками к этому времени сократился до шести или семи минут. На самом пике схватки я чувствовала не очень сильную боль. В девять утра схватки перестали быть регулярными. Весь понедельник я занималась уборкой и готовкой, слишком взволнованная, чтобы отдыхать, — я знала, что до рождения ребенка остается несколько часов или дней. Следующая ночь — с понедельника на вторник — была очень долгой и бессонной. В четыре утра я заметила, что схватки стали чаще и сильнее. Муж помог мне использовать приемы релаксации, чтобы выдержать их, и хотя мне стало легче, о том, чтобы поспать или даже прилечь, не могло быть и речи. Мне казалось, что роды начались. Мы позвонили нашей акушерке, и она объяснила, что схватки должны стать еще чаще и интенсивнее, и посоветовала мне перезвонить, когда они усилятся настолько, что на их пике я не смогу разговаривать. В десять часов интервал между схватками начал увеличиваться, и я решила немного прогуляться, чтобы ускорить события. (Мне следовало бы поспать!) Я гуляла два часа без всякого результата, а затем решила заняться уборкой. (Мне следовало бы поспать!) Марта, мать Боба, приехала к нам в час дня. К пяти вечера интервал между схватками составлял от четырех до семи минут, а их продолжительность — около минуты. В десять вечера Марта предложила мне принять теплую ванну, чтобы расслабиться и, может быть, даже поспать, потому что у меня уже заканчивались силы. Весь вечер я не находила себе места, пробуя найти наиболее удобное положение. Я была разочарована тем, что никакие средства — релаксация, отдых лежа на боку, тихая музыка, растирание, массаж — не помогают. Я не знала, что еще предпринять. Ванна замедлила роды, и я сорок пять минут поспала в воде. После ванны интервал между схватками сократился до трех-четырех минут, а их продолжительность увеличилась до 60–80 секунд. С этого момента они стали такими сильными, что я даже не вспоминала о еде и питье. В час ночи со вторника на среду я попробовала еще раз принять ванну, чтобы расслабиться и поспать. Это помогло, но поспать удалось всего лишь полчаса. Затем схватки настолько усилились, что с ними стало трудно справляться в тесной ванне. В три часа утра я решила позвонить акушерке, потому что боль становилась невыносимой. Она приехала в пять часов, и после осмотра выяснилось, что стирание шейки матки составляло 90 процентов, а раскрытие — всего лишь 2 сантиметра. Такого разочарования я никогда не испытывала! Затем акушерка уехала на срочный вызов, и следующие два часа я провела в невыносимых мучениях, не в силах сдерживать крики. Разочарование и усталость добавлялись к боли, усиливая страдания. Я была в отчаянии — роды длились уже столько времени, а никакого прогресса не наблюдалось. Я злилась, что никто не предупредил меня, что может быть так больно. Схватки ошеломили меня, и я почувствовала страх — выдержу ли я? Мне казалось, что к этому времени все уже закончится, но я находилась еще в самом начале пути. Около семи утра мне удалось справиться с собой и вновь обрести уверенность, что я выдержу это испытание. С семи до одиннадцати я продолжала рожать, облокотившись на кухонный стол и опуская руки и голову на подушку во время схваток. Между схватками я садилась верхом на стул, положив руки и голову на его спинку. В одиннадцать дня пришла работавшая на подмене акушерка и осмотрела меня. Стирание шейки матки уже достигло 100 процентов, но раскрытие оставалось на уровне 2 сантиметров. В 11.30 с шумом и сильной струей жидкости лопнул плодный пузырь, в результате чего схватки еще больше участились и усилились. Я больше не могла терпеть и почувствовала, что вновь теряю контроль над собой. Душ не принес облегчения. Обессиленная и расстроенная, я опять начала кричать. Пришло время ехать в больницу. Я хотела избавиться от боли, и врачи могли мне помочь в этом. — 236 —
|