|
Наташка ко всему подходила основательно. Она сверялась с какими-то таблицами развития и регулярно сообщала нам о том, что дети должны уметь в свои годы (или месяцы). Периодически докладывала на площадке об инновационных методиках развития всего у всех в любом возрасте и при любых исходных данных. Ну и, безусловно, делилась очередными семейными наработками: — Юраша отличает полосатый квадратик от однотонного! Юраша сегодня выполнил двухступенчатую инструкцию: «Найди мишку и дай его папе». Юраша сложил все лото! Юраша включает–выключает свет и комментирует «Гойит — не гойит!». Каждый раз, слушая это, я испытывала острое чувство неполноценности — как собственной, так и Нюсиной. В нашем доме не было ни однотонных, ни полосатых квадратиков, я не давала Нюсе никаких инструкций, не играла в лото и с выключателем справлялась сама. Ребенок рос как трава в поле у мамы–дипломированного педагога. Мне было стыдно. Глушила я эти переживания, приходя к Наташке в гости, где у Нюси была возможность хотя бы увидеть прекрасные пособия, которые помогали Юраше достичь таких интеллектуальных высот. На самом деле, в магазин развивающих игрушек Наташку просто нельзя было пускать с деньгами. В ее доме половину детской комнаты занимал какой-то особый спорткомплекс, везде были шарики из «сухого бассейна» и карточки Домана. Над всем этим звучал Моцарт. На мой вопрос, зачем столько, она пускалась в пространные рассуждения, что хоть ускорять развитие и не вполне корректно, а чрезмерная нагрузка на мозг не всегда хороша для детской психики, но ее цель — полностью раскрыть потенциал ребенка, дать ему хороший старт для всей дальнейшей жизни, ведь программы детских садов и школ требуют слишком мало, в то время как дети могут гораздо больше. Значит, реализовать их способности — дело родителей. В конце концов, ей самой интересно этим заниматься. Периодически Малина просила Наташку показать ей что-нибудь из своего богатого методического арсенала, чтоб можно было научить детей какому-нибудь трюку и потом показывать гостям. Наташка оскорблялась в лучших чувствах и говорила, что она не дрессировщик, и раннее развитие не цирк, а долгая кропотливая работа. Конечная же цель не головокружительные успехи, а наличие некоторых навыков, таких как мышление, креативность и других, которые Малине все равно не свойственны. Действительно, зачем учить детей чему-то, что станет кардинально отличать их от родителей? При этом я вспоминала лекции в институте. Если верить нашим преподавателям, то и те дети, кого учили читать с трех лет, и те, которые впервые увидели азбуку только в школе, к восьми годам читали совершенно одинаково. Правда, насчет креативности нам ничего не говорили. Но я, тем не менее, верила, что все, заложенное в Нюське, успешно проявится, если не мешать. — 70 —
|