|
Благодаря совместному пребыванию с Нюськой в роддоме, по возвращении домой у меня не было вопросов: «А что с этим теперь делать?» Хотя до Нюськи я никогда не видела новорожденных младенцев. Вопросы появились позже, особенно, после посещения районной поликлиники. Вообще, я изначально не очень хотела общаться с участковым педиатром и порадовалась, что подмосковный роддом не стал никому сообщать о Нюсином появлении на свет. Что такое патронаж, так и осталось для меня загадкой, о чем я совершенно не жалею. Но, как известно, взрослые очень любят цифры, а весов дома мы принципиально не держали, и вообще, месяц стукнул, надо ко всяким ортопедам–окулистам, прививки опять же… Короче, пошли. Я рассказала Нюсе, что мы идем знакомиться с доктором, взяла слинг и бодро почапала с дочерью на плече. Она быстро заснула и даже не проснулась, когда я ее раздевала в поликлинике. Очереди почти не было, и я вошла в кабинет вместе с дамой, которой нужно было к медсестре. Дама подошла к тоненькой милой девушке, а я повернулась к суровой круглолицей тетеньке и стала с ней воодушевленно знакомиться. Даме объяснили, что сегодня справок для школы не дают, а то, что регистратура ей велела приходить, так они не виноваты, вон, даже на двери написали «Четверг — грудничковый день», а когда ей в следующий раз удастся отпроситься с работы — не их дело. Дама повозмущалась, но ушла, и обе женщины взялись за меня с сильным недоумением: «То есть вы полтора месяца сидели дома? И не звали патронаж? И у ребенка нет полиса???» — последнее оказалось ключевым. С месяца у ребенка должен быть страховой полис, — без него и карту не завести, и ортопедов–окулистов не видать. Мне продиктовали адрес страховой компании и с большой неохотой стали разглядывать роддомовскую обменку, после чего Круглолицая обиженно удалилась, а Тоненькая подошла к Нюсе и стала разговаривать сама с собой: «Тремор подбородка… мраморная кожа… вегето–висцеральный синдром… в носу козявки… язык обложен… кладите!» — это мне, чтоб положила Нюсю на весы — «с такой прибавкой до ожирения доведете ребенка, там и до диабета недалеко… так… держите голову», — это рост измеряли, — «все, одевайте». Оказалось, это она — наш участковый педиатр. Воодушевление ушло. Никто ничего из вышесказанного мне не разъяснил. Пока докторша с вернувшейся медсестрой что-то переписывали с обменки, уже была вызвана следующая мама. Вернувшись домой, я в слезах позвонила мужниной сестре. Она врач–рентгенолог, старше меня на пару лет и умеет очень хорошо простыми словами объяснить суть тех или иных медицинских проблем или терминов. С появлением Нюськи и связанных с нею вопросов мы стали довольно часто созваниваться. — 28 —
|