|
Этот человек был опорой и надежей Общества психических исследований. Возможно, он был там вообще единственным человеком, разбиравшимся в предмете; во всяком случае, он заметно выделялся среди прочих. Его отличала удивительная способность замечать и точно определять любую погрешность эксперимента. Как опытный скалолаз поднимается по рассыпающемуся меловому склону, распределяя свой вес между шаткими обломками точно в той мере, в какой они могут его выдержать, так и лорд Энтони умел безошибочно выделить ценное даже в самом бездарном эксперименте. Он знал меру обмана. Так, он мог десять раз за время одного сеанса уличить медиума в мошенничестве и тем не менее признать остальную часть эксперимента удавшейся. «Сколько бы медиум ни жульничал, этим не объяснишь Мессинское землетрясение»-, — говорил он. Если у кого-то и возникали возражения по поводу выносимых лордом суждений (отважиться на что, впрочем, мог разве что сумасшедший), то только из-за его манеры втираться к медиумам в доверие, что он и проделывал каждый Божий раз. Внимательно следя за переживаниями медиума на каждой стадии эксперимента, он давал понять, что полностью сочувствует ему; однако стоило ему выйти за дверь, как он превращался в трезвого аналитика и буквально по косточкам разбирал малейшие детали. Люди же, присутствовавшие только на первом отделении, то есть на самом эксперименте, были уверены, что лорд сопереживал медиуму настолько, что ничего не видел и не слышал. Вторым гостем Саймона Иффа или, лучше сказать, Ордена, к которому он принадлежал, был человек росту довольно высокого, но согбенный болезнью. Копна черных волос обрамляла лицо, бледное, как сама Смерть; лишь глаза лучились ясным светом из-под густых бровей. Он недавно вернулся из Бирмы, где много лет прожил буддийским монахом. При взгляде на него возникало ощущение мощной нравственной силы; в каждом движении чувствовалась жестокая борьба с целым десятком смертельных недугов. Располагая от силы неделей сносного самочувствия в месяц, этот человек успевал сделать за год столько, сколько удавалось не каждому университету. Он почти в одиночку исследовал самые древние версии буддийского учения и обнаружил в них много вещей, не известных или не замеченных прежде. Он практически заново организовал миссионерское движение, открыв центры по изучению и распространению буддизма во многих странах мира. Несмотря на болезнь, у него хватало времени и сил заниматься еще своим увлечением — опытами с электричеством. Никем не понятый, всеми осмеянный, больной, он все-таки вышел победителем; и, верный словам своего Учителя, он никогда не медлил открыть обман. Даже враги вынуждены были признавать его правоту. С Саймоном Иффом он прежде никогда не встречался, а к Сирилу подошел сразу же, чтобы по-братски приветствовать его: тот был в свое время одним из лучших его учеников. Однако сам Махатхера Пханг, как его звали в монастыре, давно оставил Магику ради того пути, который мало чем отличался от Пути Саймона Иффа. — 42 —
|