|
Уже из этого коротенького и сухого очерка воззрений Аристотеля вы можете видеть, как глубоко заглянул этот мудрец древности в сущность вопроса о природе вещества, и легко можете понять то громадное влияние, которое оказало учение Аристотеля о составе тел на дальнейшее развитие химии. В самом деле: вся последующая история этой науки представляет собой не что иное, как разработку и приложение идей Аристотеля к частным вопросам. Для этого требовался теперь только фактический материал, которого в Древней Греции было накоплено мало, но который изобиловал у египетских ученых, гораздо более греков способных к экспериментальному изучению природы. Если бы этот материал был под руками у Аристотеля или его учеников – химия появилась бы впервые в Греции, но его не было, и потому возникновение этой науки замедлилось на два столетия и произошло там, где египетский эмпиризм слился с греческой философией, в Александрии, куда перешел в то время центр тяжести умственной жизни образованного мира?[32] Начавшийся в Александрии новый период в истории развития химии является для последней весьма важным и характеризуется совершенно особенным направлением, которое получили занятия химическими предметами. В это время химия, бывшая только собранием эмпирических фактов, не обобщенных ни одной гипотезой, то есть наукой, не заслуживающей этого имени по отсутствию цели, становится на ноги и получает права гражданства среди других наук. Она вырабатывает ясно определенную цель и обогащается многими эмпирическими обобщениями. Цель ее была ложна, большинство обобщений не соответствовало фактам в том смысле, как это понимаем мы, но тем не менее эта ложная цель, эти неверные обобщения связали в одно все химические познания, дали им общее направление и осмыслили дальнейшую работу в области химических явлений. Целью химических изысканий в то время стало нахождение средства для превращения неблагородных металлов в благородные. Впервые эта мысль появилась в Египте и была, как мы видели, результатом наблюдений над приготовлением искусственных драгоценных камней и эмалей.[33] Но эта мысль носила характер одного голого предположения, простой догадки о возможности такого превращения. В основе ее не было никакой научной теории или гипотезы, которая оправдывала бы ее существование, и потому эта мысль не могла служить стимулом для дальнейших исследований в этом вопросе. Прочное основание она получила только тогда, когда в Египет проникли идеи греческих философов о природе вещей. Влияние этих идей тотчас сказалось в появлении теории состава металлов, основные черты которой мы находим уже у писателей I и II века нашей эры: Диоскорида и Зосимы Панаполитанина. Более подробно эта теория изложена у Олимпиодора (IV в.), Синезия (V в.) и Стефана Александрийского (VII в.),[34] но свой полный и законченный вид она получила только у знаменитого Гебера (VIII в.).[35] — 26 —
|