Книга алхимии. История, символы, практика

Но все это было известно алхимикам уже много веков назад; ведь очень многие алхимические трактаты начинаются именно такого рода вопросами. Получается, что душу живого металла можно почувствовать, только соответствующим образом проживая его состояния в своей собственной душе. И, превращая менее благородный металл своей души – свинец – в более благородный – золото, тем самым возвышать и настоящий свинец![21] Все вышесказанное имеет прямое отношение к той третьей составляющей алхимической науки, за которую она всегда и была гонима. Назвав отношение людей к окружающему миру как к живому существу мистицизмом, современные ученые свели алхимию к шарлатанству. Да, третья сторона одной медали вещь и на самом деле весьма проблематичная.

5

Итак, получается, что основной задачей алхимии является преобразование неблагородной материи в благородную – на всех уровнях бытия. При этом сама алхимия руководствуется в своей деятельности гораздо более строгими принципами, чем любая точная из существующих на сегодняшний день наук, включая в свой научный арсенал три аспекта человеческой деятельности: умозрительные размышления (философию), научный эксперимент и… служение Богу!

Действительно, наиболее видные из европейских алхимиков Средневековья были даже не просто глубоко верующими людьми, но настоящими монахами. Альберт Великий и Фома Аквинский – доминиканцами, Роджер Бэкон – францисканцем, Василий Валентин – бенедиктинцем. Французский монах Раймонд Луллий даже отправился под конец жизни проповедовать Евангелие (сначала в Алжир, затем в Тунис). В связи с этим чрезвычайно интересен и некий мало известный ныне факт российской истории. Русские монахи-старообрядцы в конце XVII века перевели на русский язык один из основных трудов Раймонда Луллия «Ars Magna» и почитали этого известного европейского алхимика как своего духовного учителя.

Русские монахи уже тогда почувствовали, что в системе Луллия нет ничего, что было бы не от Бога; атрибуты Божественного присущи в различной степени всему его творению. Особое значение Луллий придавал каббалистике, которая органично входила в его систему и которую он понимал как «книгу живой природы», «мистическую геометрию» Божьего мира, как «естество… всех вещей соборнейшее» – святое, соборное единство божественного творения, которое в своей сокровенной сути совершенно и может быть уподоблено атрибутам Бога. Именно эти стороны учения Луллия и привлекли в XVII веке русских мыслителей, стремившихся очистить Христову веру от мирской суеты. Петербургские архивисты В. П. Зубов и А.X.Горфункель установили, что переводы Луллия в XVIII веке читали крестьяне-старообрядцы, фабричные люди и купцы в Москве, Петербурге, Воронеже, Курске, на Соловках… Вряд ли это делалось открыто; старообрядцев уже не сжигали в срубах, но отношение к любой «ереси» было настороженное. Старообрядцы поморского согласия («беспоповцы») в Выгореции стремились возродить чистоту первохристианских обычаев.[22] Хотя у выговцев был настоятель-киновиарх («большак»), он подчинялся «собору» – собранию всех пустынников. (Не потому ли Андрей Денисов выделил у Раймонда Луллия идею «соборнейшего единства»?) Кроме того, Андрея Денисова называли «мудрости многоценное сокровище», а его брата Симеона – «сладковещательная ластовица и немолчные богословские уста». Вместе с тем ценилась уникальность монашеского делания тех или иных пустынников. Как здесь не вспомнить знаменитое евангельское изречение «вера без дел мертва». (Кстати, Библия многими считается одним из главных руководств по алхимии.) Нередко на стенах старообрядческих скитов можно было увидеть каллиграфические листы под названием «Аптека Духовная». Там говорилось о том, как переплавить в огне смирения и сердечной молитвы веру, надежду и любовь, добавляя к ним слезы сострадания и сокрушения, чтобы обрести чистую мудрость и одновременно «здраву быть».