|
— Бывают минуты, когда я действительно чего-то страстно хочу, и тогда появляются и силы, и энергия. Энергия просто бьет ключом. А бывают периоды, когда ничего не хочется. Действительно нет энергии. Но вы сейчас нас заставили задуматься о том, что действительно можно договориться до того, что в такие моменты не хочется жить. А что же тогда делать? — Если человек не хочет жить, это противоестественно. Нежелание жить — самое противоестественное, что может быть. Потому что нет ничего, кроме жизни. Нет ничего более великого, чем жизнь. Если человек отрицает жизнь, то он отрицает всё. Естественно, жить в таком состоянии крайне сложно. Но нежелание жить, на мой взгляд, это просто непонимание того, зачем ты живешь. У вас может быть именно такой период. Многие люди проживают его. Именно он дает возможность наконец задуматься над тем, зачем вы живете. Из такого состояния может родиться новый человек — знающий, что он хочет. Человек способен возродиться. А это возможность для того, чтобы человек возродился к жизни. Потому что отрицать жизнь — самое неестественное, что может быть. «Оставьте меня в покое, но не оставляйте меня одну…» — Для меня сейчас близка такая концепция. Примерно я высказала бы ее так: «Оставьте меня в покое, но не оставляйте меня одну». При этом у меня острое желание всё-таки, несмотря ни на что, принадлежать самой себе. Я принадлежу кому угодно — социуму, каким-то людям, с которыми общаюсь, даже собственным родителям. Я не чувствую, что принадлежу самой себе в первую очередь. — Смотрите, в человеке есть две тенденции. Желание быть самим собой, которое часто приводит к тому, что хочется уединиться, отдалиться от людей и углубиться в себя. И другая — желание идти к людям и быть среди них. Очень часто эти две тенденции сталкиваются, и человек не понимает: «Что же мне делать? Или быть одному, или с другими. Но если я с другими, то тогда где я? Ведь они требуют от меня и заставляют что-то делать, только поэтому они будут со мной, а если я этого не захочу, то останусь один. А остаться одному страшно». — Как быть среди людей и не раствориться в них, оставаться достаточно цельным? А с другой стороны, как быть собой и хранить в себе то, что у тебя есть? Возникает такое противоречие. Я уверена, что в каждом оно присутствует. — Человек должен уметь быть один. Если он всё время находится в толпе, потерялся в ней, то не может избавиться от тех иллюзий, которые в среде этих людей существуют. Например, он пришел в компанию, где любят выпить. Там есть свои ценности, и он среди этих иллюзорных ценностей потерялся. Они ему говорят: «Ну, ты давай тоже пей, давай еще пей». Они считают, что это их сближает. Что сближает людей? Ведь люди пытаются друг к другу приблизиться. Но так как многие не понимают, кто же они такие и что в них есть самое главное, то используют для сближения некие привычные для них нормы, которые, по сути, не имеют никакого отношения к глубинному, истинно человеческому общению. Кто-то объединяется на основе бутылки. Вы, наверное, не раз видели людей, которые ходят и кучкуются. У них основной вопрос, где достать еще пару рублей, чтобы взять водочки и выпить. А что их сближает? Ведь человек не может быть один, ему страшно одному. Он пытается сблизиться, но на основе чего? Бутылки, например. Какие-то люди объединяются в партийные организации и начинают враждовать с другими, потом друг с другом. Является ли то, на основе чего люди объединяются, действительно объединяющим? Или это нечто иллюзорное, фиктивное? Приносит ли объединение на основе таких норм и ценностей ощущение действительной близости? Или, наоборот, приводит к полному разделению? На основе чего люди соединяются, что приводит их друг к другу? Собираются ли они, чтобы действительно понять себя, раскрыть себя, и в результате увидеть то, что мы все едины? А ведь мы действительно едины, потому что внутри нас есть то, что нас всех объединяет. Сами слова, вызывая различные представления в людях, которые их произносят или слушают, могут отделять их друг от друга, от того, что является их общей, единой сутью. Сейчас нет недостатка в так называемых религиозных и психологических организациях. Но много ли людей, которые приходят туда, действительно чувствуют близость друг к другу и к другим людям, не входящих в данную организацию. Объединившись в какую-то организацию, они как бы чувствуют некую близость к ее членам, но при этом враждуют с другими. Так является ли то, на основе чего они объединяются, истинным или, наоборот, чем-то иллюзорным, разделяющим? — 97 —
|