|
Возьмем изолирующие языки, например китайский. В нем можно употребить в предложении один корень слова без всяких грамматических аффиксов: «хуа мэй» — «цветок прекрасен», «юнь ми» — «тучи сгустились» (а точнее — «цвет крас», «туч густ» ). Подчеркнем: можно употребить. Но в китайском языке все-таки есть аффиксы. Например, в предложении «та ицзин каньла» — «он уже посмотрел» — нельзя сказать вместо «каньла» просто «кань» — «смотр»: здесь обязателен суффикс совершенного вида — ла, обозначающий законченность действия. Так что китайский язык можно сказать, выпадает из той «ячейки», в которую его помещает традиционная типологическая классификация, и «тянется» к агглютинативным языкам. Но и они ведут себя «недисциплинированно». Обычно говорят, что типичные агглютинативные языки — это тюркские. Например, в казахском языке «аттыларымга» означает «моим всадникам»: ат — «лошадь» (вернее — «лошад-»), ты — «обладающий», — лар — суффикс множественного числа, ым — «мой», — га — суффикс дательного падежа. Но уже и это слово имеет гораздо более сложное строение, которое можно изобразить так: (((ат + ты) + лар) + ым) + га[8]. А если взять менее «типичные» агглютинативные языки, то они никак не укладываются в простую схему, все время «путаясь» то с флективными, то с полисинтетическими языками. Что касается флективных языков, скажем, русского, то в них есть элементы всех трех остальных типов Например, наряду с характерными признаками флективного типа (счет-считать-сочти; стол-ам; раздел, но расписание) в русском языке есть и элементы изолирующего строя (Дочь прыг вниз; Мать — ах! Нет, уж все), и элементы агглютинирующего (Пойдемте-ка!), и даже какие-то элементы полисинтетизма. Ну, а о полисинтетических языках и говорить нечего: оказалось, что они совсем не состоят целиком из полисинтетических слов-предложений: наряду с ними в таких языках употребляются предложения, построенные самым обычным образом. Одним словом, выяснилось, что языки приходится спрашивать еще об очень и очень многих ранее не предусмотренных вещах, прежде чем разложить их по полочкам. Когда стали выяснять, о чем же их все-таки спрашивать, обнаружилось, что есть такие вопросы, на которые все языки отвечают одинаково— «да» или «нет». Например, нет языков, в которых не было бы по крайней мере одной гласной. Правда, чаще языки «ставят» тому, кто их спрашивает, определенные «условия»: если во мне есть падежи, то на вопрос о том, есть ли числа, я всегда отвечу «да». Такие распространенные во всех языках (или, по крайней мере, в большинстве их) явления называют языковыми универсалиями. — 20 —
|