|
Через год после совершения правонарушения в начале 2000 г. К. передала врачу письмо, написанное мелким убористым почерком на 6 страницах. Письмо является человеческим документом. В нем конкретные описания действий отца, чередующиеся с описанием страданий матери и своих страданий. «Для К. до сих пор важен каждый эпизод жизни, т. к. в нем таится неотпущенная душевная боль и стремление донести до других правду о человеке, который, спиваясь и потакая себе, постепенно превращался в зверя» (запись психолога). Вот несколько выдержек из этого письма: «Маму отец часто бил. Особенно первые 15 лет, а первые 5 лет практически каждый день. Синяки у нее не проходили. Когда я была в животе, он как-то раз на полу сильно испинал ее в живот сапогами. За волосы таскал по комнате из конца в конец. Зимой в одной ночной сорочке на улицу выгонял и не пускал часами домой. Отец часто пил не дома. Шлялся в других селах и поил на свои и мамины деньги всяких пьяниц (компания ему нужна). Сколько он всяких вещей и одежды потерял. То его обкрадут, то в милицию посадят и там штраф дадут. Сплошной кошмар с ним был, ужас. Он был спившимся человеком, только о вине говорил и думал. У него была деградация личности, не интересовался на свете ничем, кроме вина. Все путевые хозяева-мужчины работы делают сами, а отец все со мной... Чего начнет делать, сразу меня зовет. В каждую дыру меня совал. Был не хозяин, а тряпка. Ему все было не так. Начинал сенокос раньше всех, а заканчивал поздней осенью. Бывало, косили мерзлую траву, как навоз, кучи травмы застывали, глыба эти возили на ручной тележке. Картошку копали, когда земля застынет. Комки большие заставлял разбирать. Когда отец делал что-то один, то чуть что не получается, он сразу психует, сразу начинал ругаться вслух (ругал злых духов, он ведь верил в дьявола, вот его и ругал). В эти моменты к нему подойти нельзя, отвечал хуже зверя и на нас тоже ругаться начинал. Любую работу заставлял нас с мамой делать как ему хотелось. Как-то раз я вышла на кухню, когда он был пьяный, чтобы проверить выключен ли свет. Отец закричал: «Зачем заходишь, пока вам нож не вставили, вы не успокоитесь». Как-то раз я задержалась на одну секунду и он стал ругаться и гонял меня всю ночь. Я побуду в кухне, он скажет: «Иди, ложись на свою кровать», я приду, немного полежу, он закричит: «Убирайся на кухню снова». Всю жизнь отец не давал ночами спать. Вставал в 2—3 часа, а то и в 12 часов и до утра все ходил, но не тихо, а стараясь стучать как можно громче, делал ночью дела, которые нужно делать днем. Однажды зимой ночью, в 4 часа, поднял нас с мамой, сказал, надо из труб сажу вытряхать и пришлось вытряхать, а скажи ему что, так сразу ругань и битье. Когда я была маленькой, до года, то отец, как только я начинала реветь, сразу давал мне снотворное, чтобы я всю ночь спала и не просыпалась. Мама конечно была против, пыталась возражать, но он тут же ее бил. И как-то раз я почти при смерти попала в больницу. Меня кое-как спасли, делали уколы в голову. Мама начала обливаться водой после того, как заболела. Она сильно кашляла и отец говорил: «Давай, обливайся». Мама сказала, что не будет, тогда отец начал ее бить и сказал, что выгонит из дома, если она не обольется. Она согласилась, потом он заставил и меня обливаться. Отцу было жалко моих денег на очки. Чтобы их не покупать, он заставил меня смотреть в холодную воду только принесенную с колодца. Заставлял ходить босиком по снегу. Заставлял старой настоенной мочей смачивать волосы, а новой мочей смачивать глаза. Все знали всю жизнь, что за чудовище мой отец и ненавидели его все жители нашей деревни. Отец просто величайший всегда был трус. Всегда всех боялся. Боялся соседа, чтобы сосед или кто другой что-нибудь ему плохое сделают, он все стерпит. И при ком-нибудь всегда вел себя хорошо, вида никакого не показывал, какой он на самом деле. Но все равно люди узнавали со временем какой отец на самом деле. Поэтому его все жители деревни ненавидели. Вот отец и боялся. Только мы с мамой беззащитные и он над нами издевался и мы сдачи дать не могли. Я уже много лет не называла его папой. Каждый день жизнь с ним была для меня ужасом, испытанием. Жизнь с отцом была ужасным адом. Всю жизнь я думала о самоубийстве, очень не хотелось, с ним жить. Лучше, конечно смерть, чем жить с ним. Все думала, почему у меня нету какой-нибудь смертельной болезни. Вот так я жила и всю жизнь думала, что так ужасно жить и сильно мне охота умереть. Всегда и везде он всем врал. И нас с мамой все время учил врать, но мы с мамой не умеем к счастью. Из-за него у нас дома всегда был бардак. Всю жизнь натащит всякого хлама, грязи наносит, сколько пол не мой, все бестолку. Все в доме из-за него было так плохо». — 105 —
|