|
Превращение судебного следствия в предварительное, что правильнее может быть названо извращением процесса как явление совершенно нормальное может разве случиться под влиянием двух причин: или предварительное следствие настолько неудовлетворительно, что сторонам приходится производить его вновь на суде, или за спиною сторон стоят партии, которые борются и парализуют ход процесса новыми, быть может, даже фальшивыми доказательствами. Первая причина может зависеть от недостатков следственной части; вторая от заражения правосудия духом партийной борьбы, какое бы основание последняя ни имела: религиозное, национальное или чисто политическое. Но какова бы ни была причина превращения, в данном случае, судебного следствия в предварительное, явление это вредно для правосудия и не должно быть терпимо. Оно противоречит основным условиям правильного хода расследования уголовного дела. а) Представление массы новых доказательств на судебном следствии, хотя бы противной стороне и дано было некоторое время на приготовление, опасно для правильного хода правосудия, так как новые доказательства должны быть расследованы надлежащим образом, что иногда и не может быть сделано в короткое время, а именно, в течение срока, на который прервано заседание суда. Иное доказательство может потребовать самых сложных разведок, справок и даже следствия. Как же это может быть все сделано в течение времени отсрочки заседания? б) Если подобных новых доказательств будет много, а следовательно и много отсрочек заседаний, то присяжным едва ли возможно будет получить цельное впечатление о деле. Совершенно справедливо замечают мотивы к нашему Уставу уголовного судопроизводства по этому поводу: без предварительного следствия самые положительные доказательства при рассмотрении их на суде могут потребовать различных изысканий, для которых необходимо будет прерывать судебное заседание, в противность одному из самых существенных условий для правильного отправления суда чрез присяжных, которые только при непрерывности устного следствия могут произвести решение по совокупности всех обстоятельств дела". Но обширное и многоветвистое расследование новых обстоятельств на самом судебном следствии не только противоречило бы началу непрерывности, оно наполнило бы голову присяжных многими обстоятельствами и справками, имеющими чисто временное значение, и которые, как черновая работа предварительного следствия, на судебное, при нормальном ходе дела, вовсе и не попали бы. Часто эта черная работа ни к каким положительным результатам и не ведет. Между тем при превращении судебного следствия в предварительное, все те леса, которые имеют только временное значение при установке доказательств, будут загромождать дело, обременяя его сведениями, несущественными для судей, хотя и важными для следователя. Такое затемнение дела побочными сведениями мешало бы отчетливости впечатления присяжных заседателей. По всем этим основаниям мы думаем, что допущение на суде новых доказательств должно быть допускаемо только в пределах ограниченных. Где найти пределы этого ограниченного представления новых доказательств на судебном следствии это не может быть решено каким-нибудь общим, обязательным для суда, правилом. Здесь, как бы мы ни боялись расширить пределы судейского усмотрения, мы ему должны предоставить решение этого вопроса. Напрасно бы юриспруденция пыталась отменить это усмотрение: оно неизбежно. При известном состоянии магистратуры, это усмотрение опасная вещь. Но против этой опасной вещи нет средств в науке права. — 130 —
|