|
Третий виднейший сторонник уголовно - антропологической школы барон Гарофало (Garofalo) посвятил себя юридической стороне изучения новой школы, но и он не пренебрег изучением также и социальных факторов преступности, хотя и пришел в данном случае к решениям почти всегда прямо противоположным результатам изысканий криминалистов социологической школы. Свой труд Гарофало назвал криминологией (La Criminologie)[71]. Это учебник уголовного права, где на ряду с юридическим изучением преступления и наказания в свете новой школы вошли также вопросы об особенностях преступника и о влиянии на преступность бедности, цивилизации, воспитания и пр. Гарофало начинает изложение своей теории с выражения уверенности в преувеличенности мнения о тяжестях бедноты и особенно ее голодной нужды. Он не отрицает, что пролетарий более, чем кто либо другой подвергается опасности голода вследствие того, что все его существование зависит от поденного заработка, но полагает, что при современном состоянии нашей цивилизации почти все желающие находят работу кроме случаев кризисов и, если, по несчастию, они не находят ее, к ним всегда протягивается чья-нибудь благотворительная рука. Несомненно существует бедность, но, так как причина ее, по мнению Гарофало, почти всегда недостаток энергии, деятельности, то она сопровождается апатией и довольствуется тем, что влачит чисто животное существование. Огромная часть рабочего класса страдает не от голода, но скорее от невозможности доставить себе столько удовольствий, сколькими пользуются на его глазах более состоятельные классы. Жажда удовольствий это своего рода танталовская жажда, но испытывает ее не только пролетариат, a все: работающий за поденную плату считает себя бедняком перед хозяином, мелкий собственник перед большим, служащий перед начальником и т. д. Не особое экономическое положение приводит к преступлению, a совершенно особое психическое состояние, характеризующееся полным отсутствием или уменьшением чувства честности. Гарофало уверен, что преступления не могли бы исчезнуть даже в том строе, где совершенно не было бы бедных, «так как бесчестные люди не могут исчезнуть и раса лентяев и праздношатающихся не умрет никогда даже в фалангах Фуре». Но главные возражения Гарофало против значения бедности как фактора преступности состоят в следующем. Пролетариат характеризуется полным отсутствием капитала, но такое экономическое состояние, если не считать случаев исключительной нужды в необходимом т. е. жилище, пище и отоплении, не представляет ничего ненормального для тех, кто привык к нему. Оно составляет затруднение только для тех, кто имеет желания и потребности, но не может удовлетворить их при помощи своего заработка. Но подобное экономическое затруднение может испытывать по аналогичным основаниям и класс капиталистов, если слово заработок мы заменим словом доход. Ничто не говорит нам, что это соотношение между желаниями и возможностью их удовлетворения более велико в низших классах. Наоборот, у богатого класса, знающего комфорт и роскошь, потребностей больше и оде разнообразнее, a потому здесь чаще должны быть случаи страдания, испытываемого от неудовлетворенных желаний. Отсюда автор делает вывод, что бедность не должна приводить к преступлению скорее богатства. Переходя от этих соображений к доказательствам, он признается, что у него нет прямых статистических данных, которые могли бы подтвердить правильность его выводов, и потому обращается к сложным выкладкам и на основании их пытается показать, что класс богатых дает столько же преступников, сколько и бедный. — 45 —
|