Сексуальные преступления. Чикатило и другие

разнообразить половую жизнь с женой: просил ее изда­вать во время полового акта звуки, специально одевал ее в нравившееся ему белье, пробовал несколько раз совершить анальные половые акты, от чего она отка­зывалась. Вместе с тем влечение к гомосексуально-садистическим действиям не исчезало, при них получал более выраженное удовлетворение. Не реже 1 раза в месяц совершал попытки таких действий, в поисках партнеров обычно посещал рестораны или винно-во­дочные магазины, особо привлекали юноши и мужчи­ны в белых носках. Обычно заводил выбранную жертву в подвал, где сначала предлагал близость, а в ответ на обычный отказ начинал избивать партнера, чаще всего добивался совершения полового акта.

Обвинялся в разбойном нападении, которое совер­шил в алкогольном опьянении с соучастниками, а так­же в нанесении тяжких телесных повреждений муж­чине, с которым участвовал в распитии спиртного. При этом потерпевший был обнаружен во дворе дома полуобнаженным.

После помещения в НИИ общей и судебной психиа­трии им. В. П. Сербского вызвался на беседу, был взволнован, наблюдалась общая дрожь тела, крупно­размашистый тремор рук. Сообщил, что у него начина­ется «тягун»—выраженное половое возбуждение с вле­чением к соседу по палате. Опасаясь изнасилования намеченной уже жертвы, просил изолировать его от других испытуемых. В последующем подробно расска­зывал об особенностях своего сексуального влечения, отмечал, что подобное состояние наблюдается у него примерно раз в месяц, начинаясь с раздражительности, злобности. В такие периоды искал повод для ссоры с женой, после чего уходил из дома на поиски жертвы. Пояснял, что при встрече с очередным юношей возни­кало страстное и неудержимое желание «измять» все его тело, при этом никогда не достигал ожидаемого ощущения и удовлетворения, после свершившегося ис­пытывал равнодушие к партнеру, который становился ему безразличен. При расспросах о правонарушениях волновался, плакал, говорил, что у него не было наме­рения грабить и убивать потерпевшего, пытался объяс­нить содеянное возникшим в тот момент влечением к нему, после чего ни о чем уже думать не мог.

Как видим, в данном случае формирование садизма происходило одновременно с изменением объекта сек-

50

суального влечения, причем чаще всего ограниченного предпочтениями фетишистского характера (напомним об особом значении белых носков).

Вообще рассмотрение парафильного поведения за­трудняется нерешенностью проблем основополага­ющего, концептуального порядка. К их числу можно отнести отсутствие удовлетворительной классифика­ции парафилий, до сих пор сводимой либо к повторе­нию фрейдовского их деления по признакам объекта влечения и способам его реализации, либо к фактичес­кому перечислению необозримого множества форм аномального сексуального поведения. Такое положе­ние связано прежде всего с тем, что нет достаточно четких представлений о происхождении данной пато­логии. В такой ситуации неизбежны максимально рас­ширительные трактовки, в рамках которых становится возможным уложить все имеющиеся теории. В качест­ве такой, объединяющей практически все существую­щие, в настоящее время выступает дизонтогенетиче-ская концепция нарушений психосексуальных ориен­тации1. Согласно ей, парафилий являются резуль­татом нарушения онтогенеза (процесса развития ин­дивидуального организма) с фиксацией форм сексуаль­ного влечения, свойственных более ранним этапам.