|
У части преступников в качестве одной из сторон приемлемости противозаконного способа действий выступает для них положительная эмоциональная сторона. Она выражается в предвосхищении положительных эмоций в процессе совершения противозаконного деяния или при достижении желаемого результата. Для значительной части лиц, совершавших корыстные деяния, это «дело» представляется как интересное, азартное, «живое» и т.п. Для другой части из них оно выступает как обыденное, без выраженного как положительного, так и отрицательного чувственного оттенка («крадешь потому, что как без этого обойдешься») или даже как вынужденное, с проявлением, однако, положительных чувств в связи с предвосхищением успеха. Для некоторых преступников с устойчивой криминогенной склонностью противозаконное деяние представляется как тревожное, напряженное, неприятное, но в то же время дающее положительный результат, что компенсирует отрицательные чувства в процессе его совершения. У некоторых несовершеннолетних лиц, совершающих корыстные преступления, наблюдается парадоксальное отношение к деянию, когда его процесс вызывает положительные эмоции, а результат связан с отрицательными чувствами («на краденное смотришь и чувствуешь себя как-то нехорошо», «продукты, купленные на краденые деньги, — невкусные» и т.п.). У некоторых лиц, совершающих насильственные и сексуально-насильственные преступления, обнаруживается также положительная эмоциональная окраска противозаконных действий и в меньшей мере ее противоречивость. Они гордятся своим хладнокровием и способностями подавлять другого человека, переживают удовлетворение, когда устрашают потерпевшего и подчиняют своей воле. При этом сам процесс совершения насильственных действий и противоборства для части из них является напряженным и тревожным. Однако подавление другого человека вызывает положительные эмоции, разрядку отрицательного эмоционального возбуждения и напряженности. Подсознательное предвосхищение этого определяет положительный эмоциональный компонент отношения к насильственному деянию. У некоторых сексуально-насильственных преступников проявляется «криминогенный круг» отношений: их пристрастию соответствуют женщины легкого поведения и в то же время они считают, что такие женщины могут подвергаться насильственному принуждению к вступлению в половую связь, такое обращение с ними преступники расценивают как должное. У преступников с устойчивой криминогенной склонностью обнаруживается наличие криминальной личностной нормы. Последняя представляет собой сложившуюся предрешенность использования определенного противозаконного способа действий для удовлетворения некоторой потребности или разрешения определенного типа проблемной ситуации. Это психологическое свойство выражает высокую зрелость готовности к совершению преступного деяния определенного характера при определенных условиях. Важным показателем наличия такой нормы является чувство уверенности в правильности противозаконного намерения. В то же время возможна рассогласованность криминальной личностной нормы с характером совершаемых антиобщественных деяний. Так, некоторые лица, совершающие насильственные преступления, как показало ретроспективное исследование генезиса преступлений, имели предрешенность действовать менее опасно, чем действовали на самом деле. Причинение тяжелого физического вреда другому человеку для них было приемлемо лишь в ситуациях, имеющих исключительное значение — связанных с необходимостью защиты своих жизненно важных ценностей. Однако возникшее у них агрессивное побуждение приобрело характер экспансии и преодолело осознаваемые пределы должного и допустимого. Такое явление может иметь место на фоне повышенного нервно-психического возбуждения субъекта, нередко оно обусловлено опьянением или психическими аномалиями. — 116 —
|