|
Думается, что сказанное избавляет нас от необходимости дискутировать по поводу того, могут ли преступники существовать только посредством совершения корыстных преступлений. 1 Ущерб от краж на объектах железнодорожного транспорта нами при этом не учитывался. 2 На черном рынке фалеристов орден Суворова стоит 2,5 тыс. руб., орден Б. Хмельницкого — 4 — 5 тыс. руб., Ушакова — 20 тыс. руб. 3 Похищенные в Москве часы Наполеона были оценены в 3 млн. руб., а коллекция монет у гр. Ч. в Ленинграде — в 700 тыс. руб. 4 Главари изученных групп Анзоров, Волошин и др. стремились накопить по миллиону, чтобы войти в «десятку» «авторитетов» уголовной среды г. Ташкента и открыть цеха по выпуску нелегальной продукции. 5 После того как один «вор в законе» организовал отправку продуктов из «общака» в тюрьмы г. Тобольска и Златоуста, оперативными работниками была перехвачена записка за подписью 12 «законников». В ней выражалась благодарность «хабаровской братве» за своевременный "подогрев" и предлагалось активизировать сбор «общака». Ответственные за сбор средств стали собирать по 100 руб. с зоны. 6 Нами установлено, что семья известного уголовному розыску вора В. после его смерти в 1979 году получала ежемесячно переводы по 300 руб. 7 Лидеры уголовной среды в Узбекистане, не ограничиваясь поборами «цеховиков», сами организовывали нелегальные предприятия в мясоперерабатывающей и местной легкой промышленности. 8 Группировка «законника» по кличке «Эдик» в г. Ашхабаде с помощью многочисленных связей выявляла лиц, живущих на нетрудовые доходы, и, гарантируя им безопасность, получала за это деньги. «Воровским банкиром» был Саркиев («Сыра»), имевший связи с влиятельными работниками государственного аппарата республики. Это о его преступной деятельности писала в свое время газета «Правда». КАТЕГОРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ И НЕФОРМАЛЬНЫЕ НОРМЫ ИХ ПОВЕДЕНИЯ Дно преступности Для того чтобы лучше познать современную преступность «изнутри», определить ее качественные тенденции, необходимо изучить уголовно-профессиональную среду через существующую в ней субкультуру, иными словами — так называемую «вторую жизнь», особенности которой не поддаются статистическому анализу и оттого порой уходят из нашего поля зрения. Субкультура — это неотъемлемый компонент устойчивого противоправного поведения, зависящий от ряда обстоятельств. Чем, например, сильнее, строже режим содержания, тем ярче выражена субкультура, отмечает В. М. Коган1 . Аналогично и в условиях свободы — чем жестче формы социального контроля и оперативнее работают правоохранительные органы, тем более гибкой становится субкультура профессиональных преступников. Однако несмотря на перспективность исследования данного направления, «дно» преступности длительное время оставалось малоизученным в советской криминологии, чему в немалой степени способствовало ошибочное мнение о невозможности формирования субкультуры в социалистическом обществе (больше было споров по поводу правомерности употребления термина «субкультура»). Между тем субкультура уголовной среды, включающая неформальные нормы поведения, установки, особый язык (жаргон), манеры, песни, татуировки, свойственное ей отношение к закону и т. п., выполняет те же функции, что и культура, однако во всем ей противореча и являясь ее антиподом. Без знания этой субкультуры трудно иметь реальное представление о сплоченности профессиональных преступников, об изменении их психологии, что, естественно, затруднит выработку мер профилактического характера. Поэтому не случайно вопросы субкультуры уголовной среды, которые, кстати, начали изучаться криминологами ряда социалистических стран еще в 70-е годы, находят теперь свое отражение и в некоторых наших исследованиях. Правда, область таких изысканий пока ограничена чаще всего рамками пенитенциарной практики. В этой связи нам видится задача раскрытия через субкультуру особенностей внутренней жизни профессиональных преступников, преимущественно тех, что типичны для условий свободы. — 115 —
|