|
Такие противоречия между законами семейного союза и правовой основой государства граждан создают исключительно благоприятную среду для новых противоречий между личной и общественной моралью и порождают в душе человека постоянный конфликт. Первая внушает покорность и страх, вторая - мужество и свободу. Первая учит заботиться об ограниченном числе конкретных лиц, вторая - обо всех людях. Первая требует постоянно приносить себя в жертву тщеславному идолу, именуемому благополучием семьи, которое часто не является таковым для ее членов. Вторая учит заботиться о собственных интересах, не нарушая законов, или же побуждает принести личные интересы в жертву отечеству, награждая тем чувством воодушевления, которое настраивает на совершение этого поступка. Такие противоречия приводят к тому, что добродетель вызывает в людях раздражение. Они находят ее чем-то неопределенным и расплывчатым, как бы расположенным на таком значительном расстоянии, когда предметы материального мира и нравственные понятия теряют свои очертания. Как часто человек, оглядываясь на свое прошлое, с удивлением обнаруживает бессовестность своих поступков! По мере увеличения общества каждый его член становится все меньшей его частью, как целого. Соответственно ослабевает и республиканский дух, если он не находит поддержки в законах. Общество, как и человеческое тело, имеет естественные пределы. Своего рода превышение этих пределов неизбежно нарушает нормальное развитие. Представляется, что размеры государства должны быть обратно пропорциональны восприимчивости тех, кто его населяет. В противном случае, при одновременном увеличении размеров государства и его населения сама эффективность хороших законов станет препятствием при пресечении ими преступлений. Слишком большая республика может избежать деспотизма только путем разделения и последующего объединения в союз федеративных республик. Но как достичь этого? Это мог бы сделать диктатор, обладающий мужеством Суллы и гением созидания, равным его разрушительному гению. Такому человеку, будь он честолюбив, была бы уготована вечная слава. Будь он философом, благословение граждан примирило бы его с утратой власти при условии, однако, что их неблагодарность все еще задевает его самолюбие. По мере того, как чувство неразрывного единства с нацией в нас ослабевает, усиливаются наши чувства к окружающим нас предметам. И потому с усилением деспотизма усиливается чувство дружбы. А семейные нравственные ценности, не играющие обычно сколь-нибудь значительной роли, становятся общераспространенными или даже единственными. На основании сказанного каждый может убедиться в том, какая узость взглядов была присуща большинству законодателей. — 34 —
|