|
Девчонка лежала на спине. В разорванной одежде, в крови, без сознания. В каких-то ста метрах от происходящего проезжали машины, люди возвращались домой. Совсем рядом, но никто ничего не заметил. Или не хотел заметить? - Неужто сдохла? - поинтересовался Паша после того, как все трое начали застегивать брюки. - Очнется, - дрожа от страха, выдавил Стас. - Разуй глаза, студент. Не выдержала маленькая твоей страсти. Да не боись. Лови ключи. Сбегай ко мне на хату. Принеси старое одеяло, что под кроватью, и канистру захвати. Она на балконе. Мы её в одеяло завернем и подпалим. Прохожие подумают, что мусор горит. Огонь все следы уберет. Только давай по-быстрому - одна нога здесь, другая - там. Стасик был послушным мальчиком. Быстренько сбегал (благо недалеко), помог приятелям завернуть школьницу в одеяло. Паша облил одеяло бензином. Вася поджег... Приятели уже собрались расходиться по домам, как возле них остановилась патрульная машина с нарядом милиции. Единственное, в чем троице повезло, так это в том, что девчонка выжила, хотя и осталась калекой на всю оставшуюся жизнь. Вина всех троих была полностью доказана. Взрослые дяди не отпирались, а вот Стас упорно не хотел садиться в тюрьму. Бывший студент-экономист решил закосить под душевнобольного, рассудив, что провести пару лет на дурке лучше, чем отбарабанить петухом пятнашку на зоне. Не могу сказать, что путь на свободу, который выбрал студент, был самым приятным и легким. Даже Лупоглазый, отчаявшийся дождаться суда, и тот хихикнул: - Семь лет сижу, а такого красавца вижу впервые. Чего только не делал Стасик, чтобы убедить окружающих в том, что у него с мозгами не всё в порядке! Раздевался догола и прыгал, как Тарзан, по пальмам, цитируя классиков марксизма-ленинизма. Нужду справлял прямо в тюремную миску. Однажды выкрутил лампочку и стал её есть. Дня два чудил, пока не начал общаковую посуду в параше мыть. Тут у братвы терпение лопнуло и несостоявшегося экономиста выломили из хаты. - Послал Господь сокамерничка... - процедил сквозь зубы Максимка после того, как за Стасом захлопнулась дверь. - Ума не приложу, чего этой твари на свободе недоставало? - Чужая душа - потемки, - нервно выдавил Лупоглазый, впадая в депрессию, - Степаныч, а Степаныч, как тебе Стасик, а?.. - повернулся он к дяде Грише. Степаныч, завернувшись в одеяло, сидел на наре и, не обращая внимания на внутрикамерную возню, читал Новый Завет в потрепанном переплете. — 141 —
|