|
199 спросил одного присяжного о впечатлении, вынесенном им из судебных состязаний. — Брум, замечательный человек, — отвечал тот, — это мастер говорить; а Скарлет ваш немногого стоит. — Вот как! Удивляюсь. Отчего же вы каждый раз решали в его пользу? — Ничего удивительного нет: ему просто везло; он всякий раз оказывался на стороне того, кто был прав. — Удивляться, действительно, было нечему, но причина была другая. Основные элементы судебного спора суть: proba-tio — доказательство и refutatio — опровержение. Probatio 1. Во всем, что продумано, различайте необходимое и полезное, неизбежное и опасное. Необходимое следует разобрать до конца, не оставляя ничего недоказанного, объяснять до полной очевидности, развивать, усиливать, украшать, повторять без устали; о полезном достаточно упомянуть; опасное должно быть устранено из речи с величайшим старанием, и надо следить за собой, чтобы случайным намеком, неосторожным словом не напомнить противнику козырного хода; неизбежное надо решительно признать и объяснить или совсем не касаться его: оно подразумевается само собой. * * * 2. Не забывайте различия между а г -gumentum ad rem и argumentumad hominem. Argumentum ad rem, то есть соображение, касающееся существа предмета, есть лучшее орудие спора при равенстве прочих условий. Суд ищет истины, и потому в идее argumenta ad rem, то есть соображения, хотя и убедительные для данного лица или нескольких данных лиц, но не решающие существа спора, не должны бы встречаться в прениях. При нормальных условиях argumentum ad hominem есть свидетельство о бедности, выдаваемое оратором его делу или самому себе. Но при ненадежных судьях приходится пользоваться и arguments ad hominem, убедительными для данного состава суда, например, когда подсудимый и судьи принадлежат к разным и враждебным сословиям или к враждующим 200 политическим партиям. В этих случаях предпочтение настоящих доказательств мнимым может быть губительной ошибкой. Если бы в нашем военном суде невоенный оратор начал свою речь с общего положения, что честь воинская не есть нечто отличное от чести вообще, судьи сказали бы себе: придется слушать человека, рассуждающего о том, чего не понимает. Если, напротив, он начнет с признания предрассудка и скажет: не может быть сомнения в том, что честь воинская и честь, так сказать, штатская суть совершенно различные вещи, судьи-офицеры подумают: этот вольный кое-что смыслит. Ясно, что в том и другом случае его будут слушать далеко не одинаково. — 142 —
|