|
…выпячивание немецкой (вульгарно названной "арийской") расы, акцент на кровь и связь с землей, народные обычаи, возвращение к жизни, Вагалаусские песни, полет Валькирий, Иисус как белокурый и голубоглазый герой, греческая мать Св. Павла, дьявол как международный Эльберих в еврейском или Масонском облике, скандинавская Аврора Бореалис как светоч цивилизации и презрение к низшим средиземноморским расам — все это - обязательный фон для развернувшейся драмы, в основе которой все имеют в виду одно и тоже: немцы одержимы богом....[65] Для Юнга, "рациональные" (то есть, экономические, политические, и обычные психологические), факторы неспособны объяснить признание немцами Гитлера и нацистов. Конечно, Юнг думал, что принципы Фрейда и Адлера, базируемые на "надцивилизованной" психологии иудаизма, бесполезны в понимании варварской и творческой природы немецкой души. С другой стороны, в письме Герхарду Адлеру (9 июня 1934), Юнг предполагает, что механизация, которую он так ненавидит во Фрейде, не возникла вследствие его еврейскости, а скорее в результате того, что Фрейд забыл и отдалился от своего иудаизма. Он завершает: "Когда я критикую еврейскость Фрейда, я не критикую самих евреев, а скорее омерзительную способность еврея, представленного Фрейдом, отрицать свою собственную природу"[66]. Проблема нападения Юнга на "еврейскую ортодоксальность" может быть продиктована его нерешительностью открыто обозначить свои разночтения с Фрейдом. Несмотря на то, что Юнга здесь можно обвинить в создании "реинтерпретационного искажения" антисемитских заявлений, сделанных ранее в том году, его взгляды едва ли были антисемитскими, а скорее были фактически связанны с критическим осмыслением фрейдизма. Возможно, более обширной точкой опоры может стать тот факт, что для Юнга понятия "еврейской" и "арийской" психологии служили условным обозначением для определенных "идеальных типов" (термин в понимании Вебера), которые, по словам Юнга не привязаны к конкретным евреям или членам любой другой этнической группы. Однако, даже если мы допустим, что использование Юнгом этих фраз не было призвано создать твердые различия между этническими или расовыми группами, их эффект во времена Юнга, мог лишь способствовать этническим разногласиям, подпитываемым Нацистской партией. В июне 1934 в двух письмах — одном Адлеру, другом к С. Е. Бенда, Юнг ответил на вопросы о своих ранее изданных комментариях, где говорилось, что еврей никогда не создавал собственную "культурную форму". Он говорит Бенда, что есть "существенное различие" между "культурой" и "культурной формой" (различие, независимое от автора), и что «никто более глубоко чем я не убежден, что евреи - люди с культурой»[67]. — 155 —
|